Безусловно, каждый имеет полное право жить как угодно, если при этом не ущемляются интересы других. Но чтобы вот так?! Тесса могла поехать, куда ей вздумается. С чего вдруг она решила провести последние дни своей жизни именно тут?

Если, конечно, Тесса вообще здесь была. В Лондоне я практически не сомневалась. Казалось, все сходится. Но теперь я уже не уверена.

И все же, сказала я себе, придется провести здесь неделю и расспросить местных. Этим я и займусь завтра, когда начну обход с ее фотографией. Я уже подготовила легенду, будто ищу подругу, с которой потеряла связь, но знаю, что она приезжала сюда прошлым летом и может все еще находиться где-то в этих краях. Это не так уж далеко от истины.

Сейчас почти половина десятого, но все еще душно. Перед отъездом я, разумеется, ознакомилась с прогнозом погоды, хотя не совсем представляла себе, что такое тридцатидвухградусная жара. Приходится все время вытирать руки полотенцем, чтобы пот не стекал на клавиатуру.

В августе прошлого года, когда Тесса приехала сюда, было еще хуже – тридцать пять градусов, я проверяла. Впрочем, ей нравилась жара. Тесса выглядела, как здешние обитатели: такие же острые лопатки и ключицы. Она вполне могла бы носить такой же короткий топ, что и женщина-эльф: я помню, в гардеробе Тессы было что-то похожее.

Я откинула полог палатки. Высыпали звезды, и взошла луна, такая же яркая, как экран моего ноутбука. Вокруг все стихло, слышно только жужжание насекомых и, кажется – надеюсь! – гудение электрогенератора где-то неподалеку. Завтра разузнаю. Впрочем, если понадобится, у меня есть запасная батарея для ноутбука.

Дело в том, что я придумала себе еще одно занятие: напишу отчет обо всем, что произошло.

В сущности, идею подала Тесса. С первым же письмом она прислала свою «автобиографию», написанную когда-то для психиатра. Хотя там и было определенное количество полезных сведений, Тесса, как всегда, то и дело отклонялась от темы, противоречила сама себе и выражала несвоевременные эмоции по поводу давно прошедших событий. Все это затуманивало суть. Мой отчет будет другим. Я напишу правду о том, что случилось. В газетах полно всякой ерунды об Адриане и «Красной таблетке» – от ошибочных представлений до откровенного вранья. Я достаточно рассказала полиции, но у них нет всей полноты картины. По-моему, важно зафиксировать окончательную версию событий.

О некоторых подробностях вообще никто не знает. Например, о Конноре. Да и кому мне о нем рассказывать? Никакого отношения к расследованию он не имеет, полиция вряд ли им заинтересуется. Кому еще? Разве что Джонти, но мне как-то неловко. И потом, даже будь у меня слушатель, я бы не решилась. Всякий раз, как я думала о Конноре – а думала я о нем довольно часто, даже во время всей этой истории с полицией, даже когда была уверена, что меня посадят, – со мной как будто случался приступ аллергии. Подступала сильная слабость, но ненадолго: рассудок отвергал мысль о Конноре, словно пытаясь защитить меня от неизбежных сильных эмоций. Вот уже девять месяцев, как я не видела Коннора, и, наверное, мне станет лучше, если я объективно и точно изложу ход событий.

Я еще до конца не решила, что сделаю с записями. Наверное, ничего. Публиковать в интернете точно не стану. Я знаю, что среди нас, «молодежи», так принято, но никогда этого не одобряла. Откровенничать, когда тебя не просили, воображать, что подробности твоей жизни кому-то интересны, – бессмысленно и неприлично. Конечно, на форуме «Красной таблетки» мы высказывали собственные мнения, но там совсем другое дело. Рассуждения на философскую тему – не треп, о чем в голову взбредет. Да, некоторые действительно использовали сайт вместо исповедальни, публикуя затянутые рассказы о своем «пути», об «ужасном детстве», используя сайт как отдушину для вселенской тоски. Такие сообщения я не комментировала. И сама не писала ничего личного. Фактически, кроме Адриана, никто на форуме не знал ни моего возраста, ни того, что я девушка.

* * *

Итак, в первую очередь я должна сказать, что Адриан не «охотился» за «подверженными влиянию» и «социально изолированными» людьми, как утверждали газеты. Диана, полицейский психолог, тоже без конца твердила об этом и заметно заволновалась, когда узнала, что после маминой смерти я жила одна. Но, во-первых, я нашла форум «Красной таблетки» спустя три месяца после того, как мама умерла, а во-вторых – я и раньше сидела за компьютером. Да, когда мамы не стало, я проводила больше времени в интернете, но при моей незанятости это естественно.

Возможно, будь мама жива, все сложилось бы по-другому: она вряд ли отпустила бы меня на встречу с Адрианом. Но ведь я могла ей солгать – сказать, что иду к окулисту, или придумать что-нибудь еще и на несколько часов уйти из дома. Я не имела привычки ее обманывать, однако произошедшее научило меня, в числе прочего, что иногда нужно скрыть правду во имя высшего блага.

Итак, невозможно доказать, ввязалась бы я во всю эту историю, будь мама жива, поэтому бесполезно теоретизировать дальше.

Насчет того, что я была «социально изолирована»: действительно, когда я переехала в Ротерхит после смерти мамы, я мало с кем общалась. Мы с мамой всю жизнь прожили в нашем доме в Кентиш-тауне, а новая квартира оказалась совсем в другом районе, где у меня не было знакомых. До переезда в Ротерхит я даже не знала о его существовании. Диана спросила, почему я намеренно выбрала квартиру так далеко от дома. Видимо, это тоже что-то там означало. На самом же деле я оказалась в Ротерхите случайно.

Когда выяснилось, что маме осталось жить не больше года, то мы решили продать дом и купить квартиру, где я поселюсь после маминой смерти. Наше финансовое положение было незавидным: невыплаченная ипотека, долги по кредитным карточкам, и, кроме того, хотя я и ухаживала за мамой вместе с медсестрой, которая приходила каждый день, в последние месяцы пришлось нанять сиделку. Состояние мамы ухудшалось, ее надо было поднимать с кровати, носить в туалет – самостоятельно я с этим не справлялась. Еще мне требовалось найти работу, а так как никакого специального образования я не получила, то записалась на дистанционный курс по тестированию программного обеспечения. Дамиан, сын маминой подруги Мэнди, как раз открыл собственную компанию по тестированию программ, и мама договорилась о внештатной должности для меня, чтобы я могла работать из дома. Но сперва следовало пройти курс обучения. Учиться предстояло по три часа ежедневно – еще одна причина подыскать кого-нибудь мне в помощь.

По нашим подсчетам, выходило, что на покупку квартиры оставалось всего сто сорок тысяч фунтов. Недвижимость в Кентиш-тауне очень дорогая, так что пришлось рассматривать предложения в соседних районах, но все равно денег хватало только на жилье из категории «не предлагать»: квартиры в ужасном состоянии на последнем этаже жутких муниципальных «свечек», а то и в многоквартирных домах на Северной окружной – грязной трассе с шестиполосным движением, по которой мы с мамой обычно ездили в торговый центр. Часто мне даже не приходилось переступать порог квартиры, чтобы составить окончательное мнение, повернуться и уйти.

Дома я рассказывала маме, как прошел осмотр, и она охала, заслышав про засаленные ковровые дорожки или машину со снятыми колесами, стоящую на кирпичах у въезда к дому. Пенни, сиделка, которую мы наняли, подслушивала, о чем мы говорим, и однажды вмешалась: