Глаза папаши наполнились пьяными слезами. Нет уж, на эти уловки я больше не поведусь.

– Пап! – заговорила строго, жестко, – Нам нужно идти! Ты меня слышишь?

– А помнишь, я купил тебе сладкую вату и шарики в парке? – отца понесло дальше по волнам пьяных воспоминаний, – У тебя тогда были хвостики, как у белочки…ты смеялась…и мама смеялась…

– Это было пятнадцать лет назад! Хватит, – я резко оборвала слезливые речи. Затем стащила папашу с кресла и направилась к двери. На душе будто кошки скребли.

– Ты как она! – Отец рявкнул с обидой в голосе, – Такая же… жесткая, грубая… Я твой отец! Помни это!

Вся кровь прилила к щекам. Меня затрясло.

– Я все помню, это ты забываешься! Тебе освежить память??

– Ты не понимаешь…Ты моя дочь, мой ангел… А она нас разлучила! Из–за нее я такой! – папаша вцепился в дверной косяк.

– Мама нас не разлучала. – Я разжала его слабые пальцы. – Все произошло по твоей вине! Прекрати сюда приходить!

Черт возьми, да зачем я с ним вообще разговариваю? Он невменяем!

– Она меня выгнала! А я вас любил! Ты – мое солнышко, мое светлое…

– Хватит! Ты знаешь, как было на самом деле, – голос предательски дрогнул.

– Да! Да, доча! – отец начал кричать, – Я ошибся! Все ошибаются! Но Я вас всегда любил! Твоя мать – вот кто сволочь!

– Не смей так говорить!!!

– Да! – папаша, наконец, вывалился в подъезд, – Твоя мать могла бы простить меня! Сейчас бы катались…как сыр…ик…в масле! На мерседесе! У нас…ик…была бы семья! Ты … должна это понимать! Я не виноват…

Я замолчала и, скрывая злость, подтолкнула пьяного родителя в кабину подъехавшего лифта. Хоть он и не трезв, а знает, в какое место бить больнее всего. Конечно же, я помнила. Все помнила. Как нам втроем было хорошо, как папа с мамой любили друг друга, как меня водили в парк на карусели и покупали сахарную вату. Всю жизнь я думала о том, а что было бы, если наша семья не распалась. Если бы моя мама вместо того, чтобы судорожно броситься на любую работу, лишь бы прокормить ребенка, закончила бы университет. Если бы папа вместо того, чтобы падать все ниже по социальной лестнице смог бы и дальше работать инженером, добиваться успехов в своей профессии. Как бы все сложилось? Было бы всем от этого лучше?

– … и доча, я тебе одно скажу! – отец навалился на меня всем своим весом пытаясь обнять, – Я люблю тебя! Ты мой ангел!

Кое–как мне удалось вырваться из пьяного захвата и подтащить родителя к выходу.

Вот он заладил со своим ангелом! Будто не понимает, что как раньше уже не будет! Никогда не будет! Он выбрал свой путь!

Нужно скорее сдавать отца на руки его новой жене.

– Ев–в–у–ушка! Поговори со мной! Ты думаешь, я алкоголик? Я не алкоголик!

– А кто же ты? – я невесело усмехнулась.

– Я залечиваю душевные травмы! Твоя мать! Она меня искалечи–ила… забрала мою кровиночку–у…

– Успокойся, – я заговорила, сцепив зубы, – рядом твоя кровиночка.

Мы, наконец, добрались до нужного подъезда, и, прислонив отца к стене, я набрала номер квартиры на домофоне.

– Ева! – отец испуганно и узнавающе рассматривал дверь, – Ты хочешь сдать меня этой женщине?! Ева!

– Папа, эта женщина – твоя законная жена, – в этот момент из домофона прохрипело грозное: «Володя?!», поэтому пришлось протараторить, – Галина Григорьевна, спуститесь, пожалуйста.

Из динамика полетела брань и какие–то непонятные звуки. Я решила не встревать в разборку между отцом и его очередной, на этот раз законной, женой. Убедившись, что отец не в состоянии куда–либо сбежать, поспешила удалиться от подъезда.

Путь до школы пришлось преодолевать бегом по ноябрьским подмороженным скользким лужам. Ветер раздувал полы тонкого пальто, пробирая до костей. Ноги норовили разъехаться, но я чудом добралась до «филиала ада» в целости и сохранности. Для полного счастья не хватало только сломать себе какую–нибудь конечность. Лизка встречала меня возле школьных ворот. Подпрыгивала на месте в попытке согреться и крутилась в разные стороны с недовольным видом. Ее темные короткие волосы топорщились в разные стороны, а на круглом румяном лице читалось недовольство.

– Я тут уже фигов час торчу! – подруга, наконец, заметила меня и нахмурилась, – Где тебя черти носят?

– Не черти, – я коротко мотнула головой и направилась следом за подругой к школе, – Отец решил украсить мое утро легким ароматом перегара и речами о вечной любви.

– Это же надо так сказать, – Лиза понимающе хмыкнула, – В тебе погибает писательница.

– Угу. Мечтательница, – поправила я подругу, – И медсестра. Знаешь ли ты, как сложно бинтовать изрезанные руки невменяемому человеку. Я вот не знала

Мы направились к школе.

– Не принимай близко к сердцу. Скоро вся эта жесть закончится, – Лиза накинула на меня руку, – Вот поступим в универ, съедем в общагу, заживе–ем…

– Угумс. Сначала столкнемся с общим душем на этаже и грязным сортиром, а возможно даже с полчищами тараканов, и это хорошо, если не будет клопов! Далее многочисленные соседи по комнате не будут давать спать, а еще одна из твоих новых псевдоподружек приведет нового хахаля и попросит освободить комнатку на половину ночи…

– Хватит! – Лизка мотнула головой, – Стоп. Прекрати! Ты же оптимистка по жизни.

– Похоже, что не сегодня, – перескакивая через ступеньки мы добрались до холла школы.

Здесь, как всегда, было не протолкнуться. Стоял гул сотни голосов. И никому не было никакого дела до нашего появления. Ничего нового.

Мы рухнули на одну из освободившихся лавочек.

– Погоди–погоди! Сегодня же тот самый день, да?

– Сегодня еще один понедельник, – я пожала плечами, – Итого осталось примерно двадцать…

– Ты прекрасно знаешь, о чем я! Я про тебя и Волкова! У вас же сегодня с ним сви…

– Тихо! – я шикнула, старательно отводя взгляд, – Это просто поход в кино. Может мы будем сидеть в разных концах зала… Хотя скорее всего, так и будет…

– Ев, если бы это не было словом–которое–нельзя–называть, черта с два ты бы пошла смотреть «Ржачные каникулы», – Лизка хмыкнула. – Хотя я бы на твоем месте…

– Это просто кино, Лиз! – я скинула пальто, переобулась, – Я делала за него домашку помогала с инглишем, он отведет меня в кино, ясно?

– Ясно, – Лизка закатила глаза. – Нафига тебе это надо? Чует моя задница, что ничего хорошего из этого не выйдет.

– Что может случиться в кино? Ну? Лиз, все в порядке. А ты что вечером делать будешь?

До урока оставалось десять минут, и мы неспеша направились в сторону кабинета, протискиваясь между снующей малышней.

– Эй! Осторожнее! Головы себе порасшибаете! – Лизка закричала на весь коридор, вызывая лишь хохот у младшеклассников, – Что я делаю. Да как всегда. Алиску из сада заберу, покормлю, выгуляю… Блин, вот иногда думаю, она что, моя дочь что ли?