– Спасибо, – я кивнула и решила повторить слова директрисы, – В добрый час и в добрый путь!

В порыве радости я вышла из–за трибуны, приподняла подол платья, оголив босые ноги, и сделала реверанс. Это действие вызвало новую бурю из аплодисментов и свиста. Я подняла взгляд на всю эту бесконечную толпу, и глаз мгновенно зацепился за родное лицо мамы, светившееся от счастья. А рядом с матерью… размахивая руками, стоял отец. На его худом лице сверкала счастливая улыбка, а правая рука сжимала небольшой букетик из роз. Еще раз присев в реверансе на прощание, я принялась спускаться с помоста и направилась в сторону своего класса, откуда мне радостно кричал Леша в обнимку с Лизаветой.

Но за секунду до падения в объятия сияющего Алексея, меня перехватили чьи–то руки. Взгляд мгновенно перекинулся на обладательницу этих самых рук, которой оказалась ни кто иная, как Марина Колосова. Бледная, будто бы уставшая. Белоснежные волосы пышной копной спускались девушке на плечи, а черное платье–футляр подчеркивало изящность и стройность ее фигуры.

– Ты… молодец, – девушка коротко кивнула и отвернулась.

Я не ждала от нее извинений. Нет. Это выше ее сил. Даже эта простая фраза далась ей с трудом. Она никогда не поймет всего, что натворила. Но она задумалась, а это уже хоть что–то. Но внутри не было злости, ярости. Мне было совершенно плевать на этого человека.

Потому что я твердым шагом направилась к тем, кого любила, а внутри разливалось чувство абсолютного, безграничного счастья!