Тогда еще не совсем устоялись все те термины и понятия, которыми мы оперируем сейчас. Доисторические времена! Время, когда уже появилась новая чума – СПИД, но тогда об этом еще мало что знали. Эпоха Миттерана активно проявляла себя во всех областях жизни нации. Его самый преданный посол носил стоячий воротничок а-ля Мао и костюм от Мюглера. Жак Ланг[10] относился к моде с большим почтением. Довольно быстро выяснилось, что команда Миттерана прекрасно во всем разбирается. Их высмеивали только вышедшие в тираж актеры и неисправимые грымзы, то есть стариканы и обветшалые реакционеры – компания старомодных, втайне надеявшихся на возвращение Жискара д’Эстена персонажей.

Тельняшка, прическа «ежик», острый язык, детский энтузиазм делали Готье, засевшего в своем безумном ателье, необычайно похожим на мультипликационного персонажа, на Тентена[11] в стране оборок. Десять лет он кружил по предместьям, жадно поглощая, как губка, все, что видел, впитывая в себя театр улиц, отражая все свои впечатления в альбомах для рисования. Дотошный Готье проникал повсюду и вникал во все: понимая, что в моде наступает кризис, он в своем 93-м департаменте, департаменте Сена – Сен-Дени, подстерегал момент, когда мир от Лондона до Нью-Йорка охватит жажда урбанистического эпатажа. Новая манера ходить, танцевать и франтить тотчас же через кальку переносилась на цветной картон этим юным энергичным энтомологом. Он был исступленным летописцем наступившего десятилетия винила.

Во время разговора он постепенно разрушал мой план. Мои вопросы повисали в воздухе. Мода, полагал Готье, является не искусством, а неким легкомысленным занятием, которое не стоит принимать слишком всерьез. Авангард? Какой еще авангард? Да просто те, кто создает одежду, улавливают дух времени и как могут его передают, более или менее талантливо, вот и всё. Художники? Нет, определенно нет, во всяком случае, они передают его совсем не так, как писатели. В античные времена иерархия была, по его мнению, более строгой, и тогда не смешивали высокую культуру с массовой. Он вовсе не стремился к провокационности – Готье воплощал здравый смысл и источал добродушие. Этими «не», «не, «не» он разрушал заданную программу, отвергал сакрализацию Высокой моды. Его никак нельзя было обвинять в «поражении мысли». Я вернулась в редакцию с интересным, свежим, лишенным даже намека на потенциальный скандал интервью. Человек, который украшал женщин бюстгальтерами с конусообразными чашечками, как у африканских богинь, который наводнил общественные места валькириями в пачках, кожанках и расшнурованных кедах Converse, управлял эпохой, даже не зная об этом! Он обладал смирением новичка, чаяниями мудреца и отличался отсутствием претенциозности, которая так часто встречается в его профессии. Умствованию и снобизму, характерным для модного сообщества, он противопоставлял дух скаутства и рок-н-ролла. Терпеливо и упорно он создавал еще неизвестный жанр: «story-telling»[12] на подиуме. Я была покорена Готье, одурманена его улыбкой, очарована его легкостью. И в этом я была не одинока…

Сентябрь 1992 года, «Шрайн-аудиториум» в Лос-Анджелесе, «городе ангелов». Служба охраны, достойная обеспечивать безопасность Большой восьмерки, полностью мобилизована. В «Шрайне», храме голливудской мечты, ежегодно самые достойные получают знаки принадлежности к кинематографическому олимпу. Здесь вручают премию «Оскар». В семь часов вечера шесть тысяч избранных толпятся у входа в театр: Брюс Уиллис, Деми Мур, Джек Николсон, Уоррен Битти, Дастин Хоффман, Джанет Джексон, Бетт Мидлер, Блейк Эдвардс[13] – сливки общества, завсегдатаи красной дорожки. Этим вечером на весьма специфической церемонии в роли господина Лояля[14] выступает не актер и не эстрадный певец. Этому человеку сорок лет, волосы у него желтого, цыплячьего цвета, подстрижены ежиком, и это – его дебют в сфере развлечений. Все клише, связанные с ним, сразу вспомнились американцам, стоило им лишь на него взглянуть. Они знали, что это эксцентричный французский кутюрье, друг Мадонны, который с очаровательной непринужденностью носит килт и тельняшку. Между тем Жан-Поль Готье чувствует себя не совсем в своей тарелке за кулисами этого «Шрайна». Прошла всего неделя, как он приземлился в Новом Свете со своим сильным французским акцентом и неизменной «свитой». Танель, Айтиз, Лионель, Клодия, верные спутники модельера, поселились в отеле «Никко». Миссия, которую на него возложили, неслыханно ответственна. Он представит свои модели одежды на самой престижной, самой желанной и самой блескучей красной дорожке Америки. Громадный риск, феноменальное напряжение. Если это благотворительное шоу под эгидой AmfAR[15] привлечет американский бомонд, в кассах Ассоциации борьбы со СПИДом окажутся тысячи долларов, которые позволят продолжить исследования.

Даже в Лос-Анджелесе неисправимый Жан-Поль применил свой метод дикого кастинга, выжимая как лимон богатых beautiful people[16] и популярных cover girls[17], согласившихся на благотворительных началах величественно пройтись по подиуму. Он опубликовал объявление в «Лос-Анджелес таймс», и к нему ежедневно приходили сотни чудаковатых, богемного вида, растатуированных персонажей, желавших стать его моделями! Это происходило в «Китайском театре Граумана». Он отобрал нескольких моделей в стиле «постпанк» и «Готье look» и пригласил их в «Шрайн» в день «Ч». И все эти «без-игры-нет-жизни» прохаживались за кулисами, постоянно пересекаясь со звездами высочайшего ранга. А те пришли все до единой, все как одна были на месте в назначенный час. Величественной походкой дивы выступала Ракель Уэлч в облегающем платье, сверкая роскошной гривой. Ее легендарная сексапильность возросла в десятки раз благодаря корсету и черным сетчатым чулкам богини гламура. Ее дочь, Танэ, настоящий клон своей матери – секс-бомбы, тоже была там, смотрела и училась. Приехала Фэй Данауэй в ботинках, украшенных петушиными перьями канареечного цвета. Это она снялась в «Сделке» Элиа Казана и в «Деле Томаса Крауна» Нормана Джуисона. Тонкая и стройная, исполненная убийственной таинственности и аристократической кошачьей грации… Ей предстояло открыть дефиле, появившись в роковом берете ее героини из фильма «Бонни и Клайд»: благодаря Фэй этот аксессуар вошел в моду навечно. Она томно курила, прислонившись к парижскому уличному фонарю, установленному на подиуме. Голливуд воспевал тот Париж, который видел Готье. Рок-музыкант Билли Айдол появился в кожаных штанах с вырезом сзади, обнажавшим его мускулистые загорелые ягодицы. Затем следовала группа «Red Hot Chili Peppers». А за кулисами, пока на сцене разворачивалось действо, напоминающее оживший сон, Мадонна вновь готовилась вызвать очередной шок. Сама Мадонна, звезда планетарного масштаба, ураган скандалов, символ триумфа, романтики и провокаций, избрала скромного французского художника своим официальным Пигмалионом. Именно она сама нашла его первой, обожествила и подчинила, прежде чем стала носить почти постоянно его бюстье с конусообразными чашечками, похожие на доспехи набедренники и байкерские куртки «Перфекто». Она привнесла искру вдохновения в Голтьера, как она называет французского кутюрье. После знакомства с ней он почти в буквальном смысле воспарил к небесам. Это светловолосое торнадо оказалось воплощением его идеала женщины. Но сегодня муза отказывается от последних примерок, которые Жан-Поль проводил непрерывно в течение восьми дней. Он снова и снова всё пересматривал и перекраивал. И вот подходит ее очередь появиться на подиуме. Властным жестом она сбрасывает «матросскую» блузку, плотно облегающую ее формы под комбинезоном. Кто мог бы ее остановить? Сопровождаемая взглядами остолбеневших ассистентов, она выходит на сцену с обнаженной грудью. Две тонкие бретельки подчеркивают ее удивительную пластику и совершенные движения. Зал взрывается аплодисментами: знаменитости приходят в экстаз! Подпрыгивающий от восторга Готье присоединяется к своей Галатее, берет ее за руку и приветствует собравшийся Голливуд, который ему только что удалось покорить. В тот вечер, благодаря ему, удалось собрать 750 000 долларов на борьбу со СПИДом! Несколько часов спустя на дискотеке в «Шрайне», в компании нескольких Джексонов и Мадонны, всеми обожаемый, знаменитый, купающийся в восторгах и похвалах, он чувствует, что голова у него идет кругом. Он только что дебютировал во всех ведущих модных французских изданиях, а тут еще и Америка распахивает ему свои объятия. На танцполе мечтатель Жан-Поль, чувствуя себя немного странно в центре всеобщего внимания, вдруг вспоминает годы ученичества в Аркёй. Аркёй, такой близкий и уже ставший таким далеким! Там, наблюдая, как струится вода под мостом, или быстро шагая по улицам, засунув руки в карманы, он молча предавался безумным юношеским мечтам и строил грандиозные планы. Колдовские образы сирен в прямых облегающих платьях, роковых женщин-вамп в стиле Марлен Дитрих в смокингах… Приснившаяся ему волшебная, фантастическая сказка стала реальностью. Лос-Анджелес, улыбка ангелов…