А еще вот этих, - Ерофей кивнул на троих, идущих чуть поодаль, - они тоже из их числа. Из числа мертвых, только пока не знают о том, что умерли. Да, да, мы все уже давно умерли, только нам об этом некому сказать. А все почему? Да потому, что нам Леша, нам похер, живы ли кто-то еще на этой дрянной планетке. Нам похер на них, им похер на нас. Мы думаем, что сожгли их, они думают, что испепелили нас. Так и думаем друг о друге, что нас нет. А если нет, так какая это тогда жизнь, а Леха? – Но Леша молчал, ему никогда не нравились подобные разговоры. Вот он точно знал, что жив, знал потому, что встретил недавно девчонку. Хотя не так – как он мог встретить в бункере, в котором выросло уже третье поколение детей, новую девочку? Конечно, нет – Иринка, как ее звали, была прежней, но вот разглядел он её, увидел в ней что-то такое, словно это был холодный лесной источник в жаркий полдень, новое, освежающее, совсем недавно. И тогда Леша понял, что жизнь прекрасная штука и ради нее, ради Иринки стоит жить!

- А мне вот не плевать. – Откликнулся вдруг Лешка. – Я вот, дядя Ерофей, точно знаю, что я живой. Знаю, что вот, скажем, Лопарь тоже живой, как и ты, как и те двое. – Он кивнул на двоих пьянчуг, ковыляющих возле Лопаря. – Да и там, в бункере все живые. Живые и здоровые, и я так думаю, что все мы проживем долгую и счастливую жизнь! И даже ты, дядя Ерофей.

- Балбес, ты Леха! – Воскликнул Ерофей. – Да я же в том смысле….

- Да, я знаю. – Прервал старика Леша. – Раньше слышал эту историю. Но вот, что хочу тебе сказать, дядя Ерофей. – Голос парня зазвенел металлом, но все еще было понятно, что он не хотел обижать старика. – Я не знаю, как на самом деле было раньше. Но это не от того, что я хочу тебя обидеть, я просто этого не могу осознать. Я не видел, не трогал руками, не пробовал на вкус. Все, что есть у меня и моего поколения – этот мир, и другого я не знаю. Поэтому прошу тебя, дядя Ерофей – будь добр, не рассказывай мне сказок! Я и сам могу тебе их рассказать, да вот хоть про твоих мертвых на том поле, где разбитая военная техника.

В это самое время они проходили бритую наголо опушку леса, на которой скопилась сожженная до черноты древняя военная техника. И если бы сейчас была ночь, то вряд ли они смогли просто так тут пройти – скорее всего, на них попытались бы напасть мертвые. Или ночные исковерканные послевоенные твари. Или того хуже – Чертово Бездонье лопнуло бы пузырем накопленного безумства и сожрало их, пятерых глупцов в своем кислотном чреве. Утопило в своих водах Всех Мучений, а их самих, после того, как вволю наигралось, преобразило в чудовищных призраков, питающихся человеческими душами.

- Было бы любопытно послушать – Выдохнул Ерофей из себя огонь сожаления. Он никак не мог примириться с тем отношением, с каким молодежь принимала его веру в счастливое прошлое и несчастное настоящее. Веру в то, человек остается человеком до самого конца. До самой своей смерти и не способен признать этой самой своей вины. Признать и попытаться исправить свое настоящее, стать другим человеком. С болью он понимал, что ничто не способно повлиять на человека, даже тот факт, что новые обстоятельства, созданные самим человеком, его же и убьют.

- Да, дядя Ерофей, это действительно интересно. – Леша приготовился травить свои сказки. Сказки нового мира.

- Пару лет назад, когда, как говорят, за фермами, ну те, что на нижних ярусах, жила Одержимая Аглая. Только, как говорят старейшины, она не простая была сумасшедшая, а проклята самими порождениями Бездонья. Её, как только она появлялась на жилых уровнях и начинала проповедовать, тут же изгоняли обратно. Конечно, никто не хотел ее смерти, но и побаивались. Поэтому рядом с собой не терпели, но и еду таскали. Как то случилось, что нашелся поддонок, и даже поговаривали, что это один из этих, - Леха кивнул на пьянчуг, - но, как известно – не пойман, не виноват, что изнасиловал бедняжку. Она хоть и утверждала, что её овладел сам дьявол, но в это никто не верил – слишком уж она сама казалась безумной. Но после, спустя несколько месяцев, когда живот ее подрос настолько, что стала заметна беременность, начали происходить несчастья на нижних фермах. Ты, скорее всего слышал все эти истории, про пропажи детей, гибель урожая грибов и странные смерти свиней, которых вроде как потрошили и уносили неизвестно куда внутренние органы. Так бы ничего, может и не связали бы эти события с Аглаей, но вот пропажу детей не могли просто так простить ей. И хотя потом дети все же нашлись, как оказалось эти сорванцы, прошмыгнув мимо спящих дозорных, выскочили наружу и насмотревшись безумств Бездонья, в страхе вернулись. Их тогда для острастки выпороли, как следует, но на решение выгнать Одержимую это уже не могло повлиять – было поздно. Так и выгнали беременную Аглаю на поверхность, да ещё и прокляли. А она была на восьмом месяце. – Леха призадумался на некоторое время, но продолжил. – А еще через пару месяцев она вернулась одна, без младенца. Говорила, что ребенка забрали демоны Чертового Бездонья. Ей, конечно, тогда никто не поверил, да и слушать не стал. Поговаривали, что мол сама от ребенка избавилась. А она все твердила, что демоны, что она их видела так же, как сейчас видит всех людей. Говорила, что демоны эти вовсе на людей не похожи, и что несут они проклятия и беду всему Чертовому Бездонью. Что их приход ознаменует конец всему. Но еще Одержимая сказала, что принимая от неё ребенка, демоны обещали ей, что с ним будет все хорошо.

Её приняли тогда, заручившись обещанием, что перестанет она пугать местных своими сказками, и не будет практиковать свои ведьмовские штучки. Но вот однажды, Федька, озорной мальчишка, лет четырнадцати, особо попав под кураж и не на шутку разыгравшись, влетел в особую комнату, которая соединялась с местом проживания Аглаи. И в комнате этой нашел щелку, сквозь которую он и увидел эту сцену. А картина была самой зловещей. В