— Избавьте меня от этих подробностей…

— Это еще не подробности, — ухмыльнулся инквизитор. — Другие нексопоклоники наверняка сейчас учатся либо на втором, либо на третьем курсе, а то и служат в штатных подразделениях. И ждут новой возможности нагадить нам. А еще завербовать новых сторонников из числа курсантов нового потока…

И инквизитор тепло улыбнулся, прежде чем продолжить.

— Вы на что намекаете?

— А разве не очевидно? Вы для них самый лакомый кусочек.

— Это еще почему?

— Знаете такую фразу «сын за отца не отвечает»?

— Ну слыхал.

— Так вот, так сказал один очень умный человек, но в обществе глупых людей ее явно никогда не слышали. Для определенных кругов ваш род до сих пор проклят, и нексопоклонники об этом в курсе. А вы, Евгений Михайлович, — сын предателя, а это значит, по здравому разумению, вам есть за что ненавидеть Его Величество. Посему… когда нексопоклонники выйдут на вас — это лишь вопрос времени. Если уже не вышли…

Логично, конечно, но забавно такое слышать от представителя организации, приславшей Горна с его письмами и угрозами. Не вы ли, козлы, сами толкаете эту тему с детьми, которые вынуждены отвечать за грехи отцов?

Впрочем, пока стоило признать, что инквизитор стелет гладко.

— Понятно, — ухмыльнулся я. — Похоже, у меня есть мотив предать человечество. Меня с детства лишили кормушки в столице и отправили прозябать в провинцию, а значит, я жду не дождусь, когда меня завербуют нексопоклонники. Прошу прощения, вы меня разоблачили!

— Поверьте, — криво усмехнувшись, произнес Феликс Эдуардович, — для многих нексопоклонников существуют и куда более жалкие и приземленные мотивы. Однако есть и интересные. Например, идеи.

— Идеи?

— Да. Идейных нексопоклонников пруд пруди, как нам удалось узнать, порывшись у них в мозгах до того, как они научились стирать им личности за считанные минуты. Например, в некоторых головах бытует убеждение, что Нексус прав, и Земле пойдет только во благо соединиться с ним воедино. Кто-то жаждет приключений и новых открытий. Кто-то желает увидеть иные реальности, если они существуют, и таким образом получить вечную жизнь. Среди некоспоклонников встречаются представители самых разных социальных классов и профессий. От банальных уголовников, которым просто нравится убивать, насиловать и похищать детей, до университетских профессоров, которые жаждут новых знаний. А еще… скучающая аристократия.

— Это намек?

— Нет, всего лишь факт. Вы явно не похоже на скучающего аристо. А этих собак я ненавижу больше всего.

— Почему?

— Потому что у них нет рациональных причин. Они пресыщены жизнью и ищут острых ощущений, а некоторые просто хотят видеть мир в огне. Вот этого я никогда не мог взять в толк. Я с легкостью пойму мерзавца, которому хочется власти, силы и секса или даже просто маньяка-убийцу. Еще проще понять неудачника, которого буквально вырвали из петли и дали в руки пылающий меч. Хрен бы с ним со сбрендившим профессором, которому очень хочется постигнуть тайны мироздания. Но вот как понять скучающего юношу, который решил загнать всех своих друзей в ловушку, а потом посмотреть, как их будут рвать на части нексы? А затем следующих… И еще, и еще…

И, скрипнув зубами, инквизитор замолчал.

— Это вопрос? — я покачал головой. — Если да, то я не в курсе. Среди моих друзей нет некспоклоников.

— Это был риторический вопрос, праздное рассуждение, если угодно. Просто знайте, что, возможно, с таким человеком вы спите в одной комнате…

— Вы про моего соседа по общаге? Ну уж нет. Иван точно не похож на скучающего аристо, так что вам лучше поискать своего нексопоклонника в другой кровати.

— Тут все не так просто… Случается, что человек сам не в курсе, что он нексопоклонник, — пожал плечами инквизитор. — Левая рука не знает, что делает правая — есть и такая фраза одного очень умного человека. Нексы иной раз проводят такую… операцию с мозгом своих агентов, что человек узнает о своей двойной жизни только на допросе, когда перед ним кладут неопровержимые доказательства его работы на врага. Но лишь на короткий миг, а потом его мозг сгорает как спичка.

— Какая у вас сложная работа, — я задумчиво почесал подбородок. — Я слышал еще одну фразу: в расследовании самое важное — не выйти на самих себя.

— Мне не до шуток, Евгений.

— А я и не шучу. Если бы я был бы Нексусом, я бы не стал тратить время на скучающих аристо. А начал бы вербовать агентов в самом сердце инквизиции. И нет, это не намек. Просто праздное рассуждение.

— Короче, Евгений. У меня нет намерений заставлять вас говорить «да» и срочно присягать в верности. Я в курсе ваших подвигов в Фаустово. К тому же о вас мне удалось навести кое-какие справки, и вижу, что вы тот самый умный человек, с которым лучше иметь дружеские отношения. И совершать ошибок Горна мне тоже не хочется.

— Вы уже в курсе о его судьбе?

— Конечно. Дело засекретили, но мы же с вами знаем, что произошло на дирижабле на самом деле? Кстати, это еще одна причина, почему я вас вызвал. Вы должны дать подписку о неразглашении.

— Вы засекретили атаку Рейха на Империю?

— Не мы, но да, — кивнул инквизитор. — Император направляет все силы на войну с Нексусом. Он считает, что воевать с Рейхом не время.

И Феликс вытащил из внутреннего кармана сложенный пополам лист бумаги. Ветер задул так сильно, что он едва не вырвался из его руки.

— Вот, — протянул он мне документ. — Внимательно прочтите и поставьте свою закорючку. А также дайте слово аристократа, что забудете о случившемся на дирижабле «Икар». Горн умер от сердечного приступа в своей каюте, и никаких рейховцев вы не видели. Понятно?

— Более чем, — сказал я, пробежав текст глазами, а затем прижал правую ладонь