Со временем он научился по цвету ауры определять настроение людей, взгляд проникал в глубь тела, он видел черные и синие вкрапления больных органов. Второе зрение различало ореолы вокруг деревьев, некоторых зданий, где постоянно скапливался народ: цирк на Уральской полыхал радостно-алым, а изолятор через два квартала окутывала серая дымка. В библиотеке, где Покровского знали как любителя фантастики, царил зеленоватый полумрак с молочно-белыми пятнами книг. Когда лил дождь, золотистые капли танцевали на земле, асфальт же гасил свечение. Комаров в темноте выдавали красные точки – несомненный плюс в борьбе с кровопийцами. Алексей узнал о любви физрука и завуча. Они скрывали ее, но ауры не могли врать – поля переплетались при встрече.

Юный экстрасенс совсем перестал смотреть телевизор. Второе зрение ясно показывало, как тот негативно воздействует на биополе человека. Напротив, когда Алексей разносил очередного компьютерного монстра (успевая лечить виртуальный отряд, ведь обычно сам играл за мага или клирика), организм взбадривался, а по рукам пробегали зеленые искорки, как после хорошо сделанной работы. Он принимал дар как данность, наслаждался новыми гранями мира. Временами распирала гордость, что вот он приобщен к чему-то необычному, а другие нет. Вот только бы научиться еще как-то применять это необычное, чтобы другие поверили и оценили!

Покровский делил парту с Юрой Даниловым, забиякой и драчуном. Соседство оказалось взаимовыгодным. Алексей давал списывать, а Юра защищал друга в школьных конфликтах. Покровский не боялся драться, но в среде одноклассников-акселератов его стандартный рост терялся, а карате или боксом мальчик не владел. Зато многим девчонкам нравилась стрижка «каре» и сходство Алексея с западным актером, игравшим в кино преимущественно индейцев.

…За окном моросил осенний дождь, в классе зудела учительница химии. Предмет этот Алексей терпеть не мог, а тут еще Юра рядом скулит как потерявшийся щенок, – зуб мучает.

– Ты чего в больницу не пошел? – спросил Алексей.

– Боюсь, – промычал Юра.

– Думаешь, само пройдет? Дай посмотрю!

Данилов отнял руку, на щеке остался отпечаток пятерни, с видом великомученика приоткрыл рот. Десна вспухла, коренные зубы справа заплыли. Алексей кликнул. Боль выглядела багровым пятном с убегающей вглубь ниточкой-корешком. Как ее убрать? Он машинально протянул руку, пальцы попробовали схватить мерцающий сгусток – из них неожиданно выросли желтые лучики. Алексей щелкнул светлыми лезвиями, словно ножницами. Налитый болью мешочек лопнул. Юра вскрикнул, из нарыва потекла кровь вперемешку с гноем. Химичка всплеснула руками, урок прервался, и женщина повела Данилова в медпункт. Никто ничего не понял, в том числе и Алексей.

Он старался развить открывшийся дар. Все люди умеют лечить себя неосознанно, когда прикладывают руку к ушибленному месту: организм выбрасывает буферную подушку, боль рассеивается. Уж Алексей-то это видел, его удивляла мудрость природы, которая создала столь совершенный механизм. Не ее вина, что человек решил больше полагаться на технику, а не на врожденные способности.

В седьмом классе юный сенс уже волевым усилием вызывал желтое свечение из рук, лучи покорно изменяли форму. Восьмой год в школе прошел под девизом честности: Алексей научился распознавать вранье по изменениям ауры над головой лгуна. Столбики слов скакали, словно дорожки эквалайзера, причем ложь соответствовала перепадам, как при исполнении попсы. Оказалось, многие учителя сами не верили тому, что говорили, особенно историк и директор. В один из дней, решив просто посмотреть на родных вторым зрением, Алексей с грустью узнал, что отец изменяет маме. Мальчик заперся в комнате и потом еще неделю не разговаривал с ним, пока аура отца вновь не изменилась на желтый цвет без алых вкраплений страсти.

Нашлось вновь приобретенным способностям и практическое применение: занозы и ушибы исчезали как по волшебству, насморк и кашель остались в прошлом. В пятнадцать лет Покровский вывел глистов у любимого бульдога Бакса без всяких лекарств, а в шестнадцать случилось первое серьезное испытание.

Отмечать выпускной вечер класс поехал на природу. Дул прохладный ветерок, кое-где еще лежал почерневший снег. Мелкими шажками наступало северное лето. Учителя смотрели сквозь пальцы на выпиваемое спиртное, после традиционных шашлыков все здорово повеселели. В воздухе носились любовные флюиды, невидимые, но всеми ощущаемые. Кто-то устроил симпатичной однокласснице экскурсию по лесу, самые бесшабашные полезли в озеро открывать купальный сезон, а основная компания расположилась с гитарой вокруг костра. Потрескивали угольки, огонь подсвечивал лица, создавая тот особый уют, недостижимый в городе. Веселые песни постепенно сменились грустными. Учеба в школе закончилась, впереди ждала пугающая неизвестность, выбор пути. Юра решил развеселить народ: разбежался – одноклассники посторонились, – а он с улюлюканьем прыгнул через костер. Взвились искры, нога паренька задела верхушку. Поленья посыпались в разные стороны, и одно из них упало на Зою. Вспыхнула юбка, девочка закричала. Кто-то кинулся за водой, другие – к учителям. Подбежавший физрук отбросил головешку, курткой накрыл горящие ноги. Пламя погасло.

Алексей метался вместе со всеми, но тут что-то щелкнуло в голове: «Я могу ей помочь!» Он бросился к девочке. Зоя стонала, руки скребли по земле, она старалась отодвинуться от костра. Алексей растолкал одноклассников, куртка отлетела в сторону. Люди застыли точно в прострации, никто не пытался помешать. Обожженные ноги выглядели как раскаленная лава, где плавали черные островки умирающей плоти. Мелькнула мысль, что не справится, но Алексей сосредоточился, зрение перестроилось, он начал работать. Пальцы удлинились желтыми лучиками, которые, словно кисточкой, закрашивали поврежденные участки. Зоя расширенными глазами наблюдала за его манипуляциями. Стонать девочка перестала. Свечение боли разливалось по ногам, чернота отваливалась крупинками. Лоб увлажнился – Алексей никогда так не выкладывался, – пальцы проворно двигались, он старался успеть. Здесь почистить, теперь убрать тут, запечатать кровь… Последнее усилие, и боль уходит. Удалось!

На следующий день вся школа обсуждала происшествие. Бывших учеников собрали в актовом зале. Пришел хмурый участковый, завуч по очереди вызывал свидетелей. Одни путались, а другие ничего не помнили из-за выпитого накануне. Директор брызгал слюной и чуть не разбил указку о стол. Недоглядевшим учителям объявили выговор, а физруку – благодарность. Родители Зои пребывали в шоке, но, когда выяснилось, что дочь выпишут со дня на день, забрали заявление из милиции. Пламя костра не оставило никаких следов на ногах, как будто огонь пощадил юное тело! Врачи разводили руками. Алексею рассказали обо всем родители, когда утром пришел в себя – два дня провел в кровати разбитый, словно разгружал вагоны с цементом. Слабость постепенно уходила. Сил пока хватало, чтобы только добрести до туалета, но он ни о чем не жалел. Детство кончилось.

Нормальные выпускники поступают в институт – такова традиция. Две трети из них не найдут работу по специальности. Ненормальные штудируют книги, осваивают компьютер, Интернет заменяет им университеты, юзеры вылавливают в свалке информации жемчужины знаний. Алексей принадлежал ко второй категории. Единственный минус в самообразовании – армия. Родители не могли отмазать сына по финансовым причинам, а прятаться Леха не собирался. Пришла повестка, друзья устроили прощальную вечеринку, родители собрали сумку продуктов. Шагая по дороге в военкомат, он провожал грустным взглядом девушек, раздетых весенним солнцем до легкомысленных блузок и коротеньких юбочек. И эту красоту он покидает на полтора года! На призывном пункте Алексей неожиданно встретил Юру Данилова. Тот поступил в институт при помощи отца, но запил-загулял без опеки и вылетел за прогулы после первого семестра. Родители решили не мешать сыну исполнять почетный долг. Конечно, бывшие одноклассники договорились держаться вместе – им повезло, обоих определили на Северный флот.