на примете. Я давно собираюсь устроить им пакость. А сама куплю нейлон.

И неунывающая Зоя прищурила свои миндалевидные глаза и изобразила улыбку, которую считала обворожительной. Эта улыбка, по се мнению, очень шла к ее зелено-оранжевой нейлоновой кофточке с кожаными пуговицами.

1957 г.

СОР ИЗ ИЗБЫ

Света пришла из школы возбужденная, с пылающими щеками.

— Папа! — сказала она решительно и бросила портфель с книгами на кровать, чем вызвала укоризненный взгляд мамы.

— Да? — отложил газету отец. Николай Николаевич работал конструктором станкостроительного завода. Человек тихий и сосредоточенный, он всегда, даже дома, был занят размышлениями о станках.

— Мы хотим с тобой поговорить, — все с той же решительностью продолжала Света.

— Кто это мы?

— Я, Таня и Игорь.

— А где же они?

— Ждут на улице.

— Ты бы хоть позвала их.

— Я не знала, дома ты или нет.

Через минуту вошли Светины одноклассники — мальчик и девочка. Про высокого черноглазого и очень застенчивого Игоря Света уже рассказывала родителям. Когда класс ходил в бассейн сдавать нормы, тренер звал Игоря в спортивную школу: у него исключительные способности к плаванию.

Таня, Светина подруга, была беленькая, остроносенькая, и про нее Светин папа знал, что она уже прочитала всего Бальзака и «Консуэлло» и ведет дневник, где беспощадно критикует свои недостатки Некоторые места в дневнике Таня показывала только Свете, зная, что та одобрит непреклонное ее решение идти после школы работать на завод и учиться в вузе заочно.

— Здравствуйте! — сказали вместе Таня и Игорь.

— Здравствуйте! Ну, какие сложные проблемы не дают спокойно жить восьмиклассникам? И чем я могу быть вам полезен?

— Слушай, папа! — торжественно начала Света Таня и Игорь напряженно смотрели ей в рот. — Я тебе рассказывала про Валю…

… Валя училась в том же восьмом «А» классе. Как и Свете, ей было четырнадцать лет. Валин отец уехал на три месяца в командировку в Мурманск, на какое-то месторождение. Все было бы ничего, но через месяц и мама отправилась туда же — «повидать папу», оставив единственную дочь на попечение бабушки и взяв с Вали слово, что она, как сознательная девочка, будет вести себя образцово и помогать бабушке в работе по дому. Но выдержки у Вали хватило ненадолго. Первым делом она разыскала мамины капроновые чулки с узорной пяткой и в таком виде пошла щеголять к подруге. Затем каждый день стала убегать на танцы или в кино и возвращаться домой в час ночи. В табеле появились тройки, а затем и двойки. Бабушку пригласили на родительский комитет и в ее присутствии отчитали внучку. Валя держалась вызывающе, презрительно щурила глаза, смотря на классную руководительницу, которая вела заседание комитета, и на все упреки либо отмалчивалась, либо нехотя отвечала «да» и «нет». Чтобы добиться хоть какого-нибудь результата, с девочки взяли обещание исправиться, хотя уже знали, что Вале ничего не стоит и дать и нарушить слово.

Дома бабушка сказала Вале:

— Неужели тебе не стыдно?

— Подумаешь, дело-то какое! — беспечно ответила Валя и заперлась в ванной, где стала читать роман Драйзера, вместо того чтобы решать задачи по физике на равномерное прямолинейное движение.

Позавчера поздно вечером Валя опять собралась в кино — третий раз на «Хлеб, любовь и фантазию». Бабушка встала у двери и трагически произнесла:

— Ты переступишь порог только через мой труп!

Валя, недолго думая, оттолкнула старушку и с подчеркнуто самостоятельным видом вышла из квартиры.

Сеанс окончился около часу ночи. Бабушка дожидалась внучку, сидела и плакала. Она открыла Бале дверь молча, но всем своим видом показывала, что кровно обижена. Это, однако, не произвело на внучку ни малейшего впечатления.

Эпопею с Валей Света вчера рассказала отцу.

Светин папа, разговаривая с детьми, всегда шутил и острил, считая, что это лучший способ расположить их к себе. И сейчас он спросил:

— Что нового? Бабушка овладела техникой бокса и нокаутировала внучку?

— Нет, папа, я серьезно, — нахмурившись, сказала Света, и сразу же нахмурились и Таня с Игорем.

И только тогда, когда с липа папы сошла улыбка, Света продолжала:

— Сегодня к нам приходили из комитета комсомола и спросили, можем ли мы написать в школьную газету о Вале: «Как вырастают тунеядцы». Мы, конечно, сказали, что напишем, потому что все на нее злы. Сколько раз ей по-доброму советовали, а она хоть бы что. Весь класс подводит. Думаешь, интересно, если о восьмом «А» будут говорить на комсомольском собрании школы? Ты у себя на заводе член редколлегии стенгазеты. Помоги нам написать. Это дело ответственное.

Светина мама, тревожно прислушивавшаяся к рассказу дочери, отложила книгу и спросила:

— Вот так все и напишете: и про капрон, и про танцы, и про кино, и про то, что бабушку толкнула.

— И что в булочную за хлебом не хочет ходить. И что грубит, — добавила Таня, всегда помогавшая матери, у которой было больное сердце.

— Есть еще предложение написать родителям в Мурманск, но пока решили подождать, — сказал Игорь. — Посмотрим, повлияет ли заметка.

— Какой ужас! — произнесла Светина мама. Она переводила взгляд с дочери на Таню и Игоря, а с них на мужа, который доставал из письменного стола голубую рижскую бумагу.

— Ничего, заметка в стенгазете ее приструнит, — сказал папа. — У меня был зам — отчаянный ругатель и сквернослов. Я его не раз предостерегал, а он ноль внимания. А как на него шарж в газете поместили, так он стал говорить с большими паузами, и мы сразу сообразили, что это критика на него подействовала и он теперь ругается про себя.

— Но написать, чтобы все знали?! — патетически заговорила Светина мама. — Какая это травма для девочки!

— «Что такое травма? — спросила Света.

— Коля, как это лучше объяснить ребенку? — обратилась к мужу Светина мама.

— Ну, повреждение при помощи внешнего воздействия.

— Воздействие — это верно, — одобрительно качнула головой Света. — На Вальку и надо воздействовать. А поврежденная она сейчас. Напишем — исправится. Против всего класса она не пойдет. Это ясно. А все комсомольцы твердо решили больше не мириться с ее фокусами.

— Пет, дети, — продолжала, все более волнуясь, Светина мама, — вы хорошенько подумайте, прежде чем писать. Я уверена, что лучше отказаться от этого намерения. Вам приятно было бы, если бы про вас так написали?

— Мы так не делаем! — в один голос, будто сговорившись, воскликнули Таня и Игорь.

И оттого, что это вышло складно, все трое рассмеялись.

— У вас свои грехи есть.

— Пожалуйста, пусть