Влох поднялся на ноги, с чем-то, похожим на вздох; как видно, этот предмет не очень его заинтересовал… возможно, потому что его собственный род и престиж были несравнимо старше Триединой Монархии и её престижа. — Хорошо, значит, я поищу. Пора идти. Есть дела. Мой виноторговец. Мой оружейник. Мой каретник. Перекинуться в картишки в «Адской Бездне». Посмотреть, закончили ли менять обшивку моего личного вагона. Табачник… новые пороховые весы… как говорится, не могу ли я выполнить для вас какие-нибудь поручения? Хо-хо! Послушай, Энгли, будь я проклят, если знаю, чего ты хочешь от этой дивной редкой пташки, но вот что тебе скажу: обменяй её на ту забавную французскую картинку. — И он нахлобучил ободранную тюленью шапку[7] (чтобы его не поразило молнией) и накидку из шкуры зубра (тоже весьма ободранную, но теперь было трудновато достать зубра), взял дубовую трость, отвесил свой «поклон Ролдри»: ни слабый, ни глубокий и вышел на Малую Турецкую улицу, где его дожидалась собственная, можно сказать, карета. Некоторые провинциальные аристократы держали в Белле временное пристанище, в виде дома или квартиры. Князь Рольдран предпочитал держать конюшню и спать на чердаке. Не придираясь к ощущениям и запаху.

Несколько секунд тишины. Таково было присутствие князя, что его спешный уход оставил ощутимую полость.

Блампкинн: Как по-вашему, доктор Берт, князь вполне [запинка]…. надёжен?

Эстерхази [вынимая монокль]: В некоторых вещах — несомненно. Он, не задумываясь, с голыми руками бросится на бешеного волка, чтобы вас спасти. В других? Что ж… скажем так, окаменелости не совсем по его части. Посмотрим. Любые окаменелости в том направлении должны представлять интерес. Если те старые ведьмы хоть что-то оставили.

Императорский Геолог моргает: — Да… если они оставили что-то… Хотя, я полагаю… представьте, доктор, раньше они мололи кости динозавров и скармливали их, с хлебом и маслом, беременным женщинам!!

— Именно это они проделали с моей собственной дорогой матушкой. Ну, почему бы и нет? Кальций, знаете ли.

Императорский Геолог (Король-Император, Игнац Луи, назначив его на этот пост, выразил надежду на то, что он найдёт золото и ничего, кроме золота, пожал плечами и удалился инспектировать новые пехотные сапоги) — императорский Геолог моргает ещё раз. — Да, — отвечает он. — Что ж, почему бы и нет. Кальций… Я знаю.

Несколько лет назад свет увидела книга «Новв Сёл: На „Кэмелбеке“[8] от Бараньей Головы[9] до Сэнди Кейпа[10]» (Гласскок и Громторп, № 3, Минериз, 12 шиллингов), а Эстерхази перевёл её на современный готский, поскольку у неё имелись продолжения: «Вверх по реке Флай[11], на парусе и вёслах» и «В погоне за Паундмейкером[12], с приложением Общего Обзора Северо-Западных территорий» (имеется в издательстве Центбелесселя, возле Новомодельной Дороги, по два дуката за единицу или пять дукатов за три, с одиннадцатью полутоновыми иллюстрациями и бесплатной патриотической закладкой; заказывайте по каталогу). Из этих переводов выросла дружба. Ньютон Чарльз Эндерсон на самом деле не был «новосёлом», о нет; он был «парнем при деньгах»; и теперь взял отпуск в Университете Восточной Австралии[13] и надеялся ещё немного поисследовать в землях Тройной Монархии.

Тут имелось множество не очень хорошо исследованных (то есть, не очень хорошо исследованных всякими научными экспедициями; всё это было очень хорошо исследовано речными татарами, румынами и прочими не-ведущими-записей народами, которые ходили теми путями с незапамятных времён — и в прежние дни находили там янтарь и греческую керамику — это геты, которые могли быть или не быть близкой роднёй древних скифских готов) и довольно неинтересных водных путей, впадающих в Дельту Истра. И Новв Сёл Эндерсон хотел, чтобы Эстерхази отправился исследовать вместе с ним, на пироге. А Эстерхази очень хотел так и поступить. Там было несколько видов щурков, которых никто никогда толком не зарисовал, не говоря уж о фотографировании; конечно, в музеях имелись шкурки и несколько акварелей, давным-давно сделанных кем-то, чья личность была представлена просто как «От англичанки»[14]; до сих пор наполовину укутанная покровом сдержанности, она вернулась к родным северным туманам, оставив после себя лишь копии акварелей.

— Но, боюсь, наши расписания не совпадают. Мне действительно жаль.

Новв Сёл тоже сожалел: — А мне нужно вернуться к началу семестра.

— И мне, на собрание Комитета по Планируемому Каналу. Что ж… Мне известно, что ваши перемещения расписаны с такой же точностью, как у Филеаса Фогга, поэтому просто сообщите, когда вернётесь и я угощу вас недурным обедом, чтобы компенсировать ваши лишения. Один человек в деревне обещал мне отличную жирную курочку, да и трюфели должны быть тоже хороши, вот…

Новв Сёл испустил лай, задуманный, как смех, который равно пугал и помми[15], и абов. — Я не из ваших европейских гурманов, — заявил он. — Вырос на лепёшках и ру. Потом перешёл на баранину, тыкву и пудинг с жиром. Не раз едал какаду — мне сказали, что это клуша — «курица» по-вашему — и не видел никакой разницы. Но, конечно, буду рад съесть, чем вы меня угостите, без вопросов… А, и к слову сказать. Не стоит сильно, да и вообще рассчитывать на меня в распознавании и запоминании ваших щурков. Совсем не разбираюсь в орнитологии. Официально я — профессор политической экономии, но кто на самом деле — так это исследователь. Впрочем, буду рад дать вам набор моих заметок. — И на этом они распрощались.

Две вести. Деревенская курочка будет в наличии на следующий день. Также, увы, невестка фрау Оргац, экономки и кухарки, Занедужила Животом — не требуется ли ей медицинский совет?…или эльфовский камень?…нет: ей требуется уход золовки. Домохозяйство, при помощи младшей прислуги, могло некоторое время продержаться. «И Мальта, которую я самолично подобрала, будет очень хорошо стряпать для вас, пока я не вернусь, господин доктор». Мальта, думает господин доктор, вероятно, подобрана так, дабы воспрепятствовать тому, чтобы господин доктор посчитал её полностью подходящей заменой — пожалуй, она не блистала умом — но он просто говорит: — Завтра принесут особую курочку для обеда с иностранным гостем и она может выглядеть не совсем так, как те, что продаются здесь, на городском Птичьем Рынке; так что прошу вас иметь это в виду.

Мальта отвешивает несколько реверансов, но, слава Богу, не полных и отвечает: — Ангелы Господни, милярд, что мне ни велите состряпать, я это отлично состряпаю, ведь Хозяйка-то, она мне написала советы на взаправду большом добром куске картона. — Мальта умеет читать и у неё имеется рецепт? Ну,