чудо-кисти

Никому не должен он,

Ведь найдется — только свистни! –

Доброхотов миллион.

Даже папе, даже маме

Ни словечка, хоть убей.

«Мы и сами ведь с усами!» -

Так решает Тимофей.

На урок литературы

Дали им стишок опять.

Это вам ни шуры-муры:

Заучить и рассказать.

И хоть вечером Тимоша

Целый час учил стишок,

Только дикцией хорошей

Он похвастаться не мог.

Только тут, как ни старайся,

Снова память подведет.

Вот и стой потом и майся

У доски, как идиот.

За стихи он выше тройки

Никогда не получал.

Дома же головомойки

И упреков ожидал.

«Ну-ка! Ну-ка! — спохватился

И альбом разложил он.

— Ведь недаром ночью снился

Мне оратор Цицерон».

И Тимоша постарался.

Вот с протянутой рукой

С речью яркой обращался

Он, оратор молодой.

А учительница строго

Посмотрела.

— Что ж! Начнем!

Повторим сейчас немного

И к доске читать идем!

Все учебники открыли,

Потихоньку бубонят.

«Хоть меня бы не спросили!» -

Об одном они молят.

— Значит, так…

И на мгновенье

Замолчала,

Хмурясь.

— Пусть

Нам сейчас стихотворенье

Прочитает наизусть…

И пошло! Давай по списку

На Голгофу вызывать.

То артиста, то артистку

Приглашает выступать.

Пишет твердою рукою

Тройки, двойки иногда

И качает головою.

— С вами просто мне беда.

Это же стихотворенье,

Не какой-то фантик вам.

Не эмоций, не волненья.

Это просто стыд и срам.

— Про меня вы позабыли? –

Наш художник проворчал.

— Почему-то не спросили.

— Что? По двойке заскучал?

А Тимоша руку тянет.

— А меня? Ну, как же так?

И учительница манит

Пальцем.

— Выходи, чудак!

Вышел он и строгим взглядом

Класс обвел, взмахнул рукой.

И учительница рядом

На него глядит с тоской.

Стал читать стихотворенье,

Как никто до этих пор.

И такое впечатленье,

Словно к ним пришел актер.

Не читал, а жил он словом,

В душах трепет вызывал,

Был и нежным, и суровым,

Падал вниз и возлетал.

И учительницу словно

Подменили в этот миг.

Это же не просто слово,

Это же из сердца крик.

Замолчал. И все молчали.

Что случилось? Почему?

А потом все закричали

И захлопали ему.

— Тимофей! Ты просто гений!

Подошла и обняла.

— Я еще таких мгновений

В жизни не пережила.

Почему талант огромный

Не хотел нам показать?

Ты, конечно, мальчик скромный.

Но талант нельзя скрывать.

Наступила перемена.

Все вокруг стоят толпой.

— Это что за перемена

Приключилась вдруг с тобой?

Ну, и как тут оправдаться,

Чтоб поверили они?

— Надо сильно постараться.

Не бездельничать все дни.

Недовольные ответом,

В коридор они спешат.

Им родители об этом

Днем и ночью говорят.

Не ушел один Сережка.

Не поверил он в ответ.

— Ты открыл бы хоть немножко,

Что же это за секрет!

Я же вижу, что скрываешь.

Что за тайна, не пойму.

Ты меня, Тимоша, знаешь.

Не скажу я никому.

— Эх, Серега, ты, Серега!

Я хочу тебе сказать:

Будешь знать, Серега, много,

Значит, будешь плохо спать.

И решил тогда Сережка:

«Послежу я за тобой!

Что-то ты хитришь немножко.

Ты же жук еще такой».

А Тимошка же подумал,

Что нельзя перебирать.

Чудо-кисточку засунул

Дальше, чтоб не рисовать.

И на русском, и английском

Он не выдал ничего.

Снова стал своим и близким,

Серым, как и большинство.

На английском и на русском,

Как всегда ни бэ ни мэ.

Был он скучным, был он грустным

И одна лишь мысль в уме.

На уроке труда

Был урок труда последним.

И ребятам черенок

Способом простым и древним

Нужно сделать за урок.

То есть взял брусок, строгаешь

Весь урок, как дурачок.

В результате получаешь

Этот самый черенок.

Только эта перспектива

Тимофею не мила.

Кисть достал, и всё красиво

Набросал. И все дела.

А потом сидел, зевая,

За другими наблюдал,

Как они, бруски строгая,

Портят ценный материал.

Подошел к нему учитель,

Раздосадован и строг.

— Что сидишь, как небожитель?

Вроде это не урок.

Все ребята, словно кони

Вон как пашут, погляди!

Ты ж сидишь, как царь на троне,

Сложив ручки на груди.

И таких, как ты, сокровищ,

Не хочу я видеть здесь.

— У меня, Иван Петрович,

Всё, что задали вы, есть.

Разве, мучась от безделья,

Что-нибудь я сделать мог?

Вот оно, моё изделье!

Подает он черенок.

— Ух ты красота какая!

Вижу, мастера рука.

Даже ручка не прямая,

А изогнута слегка.

Так удобней ей работать,

Хоть кидать, а хоть копать.

Надо это дело сфотать

И коллегам показать.

Как всё точно! Как всё верно!

Как удачно рассчитал!

Да! Подобного шедевра

В мастерской я не видал.

Мы на выставку отправим,

Чтоб новинку оценить.

И глядишь, других заставим

Форму ручки изменить.

А кругом стоят ребята.

— Ты же просто чародей!

Да, на выдумку богатый

Оказался Тимофей.

С Сережкой на дорожке

День учебный завершился.

Тимофей бредет домой.

Он сегодня отличился,

Он в глазах других герой.

Ну, и что же делать дальше,

Как он скроет волшебство,

Чтобы было всё без фальши,

Чтоб поверили в него?

— Тимофей!

Он оглянулся.

От Сережки не уйти.

Тот догнал и улыбнулся.

— Нам с тобою по пути.

Круглолицый, невысокий

И улыбка до ушей.

Был он ростом невысокий,

Приставучий, как репей.

— Ла, сегодня ты, Тимошка,

Удивил так удивил.

Только я тупой немножко.

Ты бы всё же объяснил!

Ты же троечник, Тимоха.

Ты, конечно, не дурак,

Ну, не так, чтоб очень плохо,

Но учился кое-как.

Ты явил сегодня чудо.

Раз и два и понеслось!

Объясни же мне, откуда

Это всё в тебе взялось.

Вижу что-то ты скрываешь.

Только что я не пойму.

Я же друг твой, понимаешь?

Не скажу я никому.

— Ну, чего ты привязался?

Никакого чуда нет.

Хорошо я постарался.

Вот такой тебе ответ.

— Никогда я не поверю.

По-хорошему прошу!

Думал, уши расшиперю,

Вешай мне на них лапшу.

Вот настырный привязался.

Так он может плешь проесть.

Лучше б он со мной подрался,

Чем вот так-то в душу лезть.

— Всё равно, — сказал Сережка,

— Я раскрою фокус твой.

Ведь у нас одна дорожка:

В школу и назад домой.

Очень он пацан настырный,

Так и будет досаждать.

Здесь исход не будет мирный.

Надо что-то с ним решать.

Мама вечером приходит,

Улыбается, поет.

С сына глаз она не сводит,

От