Странно, ведь Мари не была знакома ни с туманными образами поэзии, ни с полными драматических сцен романами, героини которых, облаченные в шикарные туалеты, страдают от любви среди роскошных интерьеров. Она выросла в мире каменных глыб, о которые разбиваются волны, в мире ветров, что вольно гуляют по поросшим травами пустошам, среди простых и суровых, не обремененных мечтами людей. А между тем ее воображение с легкостью рисовало таинственное мерцание свечей в уютном будуаре, мерцание, придающее глазам особый притягательный блеск, кисейный полог, кружевные подушки, сверкающие драгоценности и пестрые шали, изящные картины, резную мебель, нежный аромат духов и цветов…

Она так увлеклась мечтами, что прослушала дальнейшую часть разговора, потому внезапное сообщение отца подействовало на нее, как удар грома на мирно идущего по дороге путника.

— Ну, Корали, я нашел для тебя жениха и уже сговорился о помолвке.

Корали напряглась, но не промолвила ни звука, лишь с печальной растерянностью опустила глаза.

— Он с Больших скал (такое название имел ближайший к ним остров), — с довольным видом продолжал отец. — У него небольшое рыбачье судно, а это уже кое-что. Его зовут Луи Гимар, ему исполнилось сорок шесть, и он дважды вдовец. Но детей не нажил, да, пожалуй, это и к лучшему. Он видел нас на прошлогодней ярмарке и вот теперь решил посвататься. Скажу прямо, сперва он завел речь о Мари, но тут я уперся: пока не пристрою старшую, младшей сидеть в девках! И тогда он ответил, что не против жениться на Коре.

Корали сидела, опустив глаза, тогда как Мари не мигая смотрела в бронзовое от загара, упрямое лицо отца.

Девушка едва смогла дождаться конца ужина и, когда они с Корали прошли в их общую спальню, с ходу спросила сестру:

— Что за человек этот жених? Ты его видела?

— Да, однажды, — тихо ответила Корали, пряча лицо. Она расплетала волосы и медленно складывала шпильки на небольшой деревянный столик.

— И какой он? — допытывалась Мари.

Сестра чуть заметно пожала плечами:

— Обыкновенный. Как десятки и сотни других мужчин.

— Ты хочешь выйти за него замуж?

— Я ничего не хочу, — чуть помедлив, с несвойственной ей резкостью ответила Корали.

— То есть как — ничего? — опешила Мари. — Неужели тебе безразлично, что с тобой происходит?

Расчесав прямые черные волосы, Кора села на кровать. Сестры были похожи, только глаза у Коры — туманно-серые, а у Мари — чуть подкрашенные синью, да еще губы у Коры тоньше, лицо худее, и не то чтобы суровое или несчастное, но с налетом разочарованности и смирения. Обе были красиво сложены, хотя в облике Мари присутствовало нечто вызывающее, некая соблазнительная невинность: сочетание тонкой талии с пышной грудью, особое изящество рук и ног, чистота и в то же время смелость во взоре.

Впрочем, кто в этих диких краях мог оценить ее своеобразие и прелесть?

— Мне не безразлично, — сказала Корали. — Просто мое отношение к этому, как ко всему, что происходит в моей жизни, не имеет никакого значения.

— Но ты же можешь сказать «нет».

Старшая сестра усмехнулась:

— И остаться старой девой?

— Почему? Возможно, к тебе еще посватаются.

— Кто?

Корали смотрела на нее в упор, и Мари заметила, что глаза сестры полны слез, отчаяния и немого укора. Девушка вздрогнула.

— Никто не посватается, — сказала Кора. — Здесь пустыня, здесь никого нет, лишь море и скалы. И мы бедны, и у нас ничего нет.

— Я уеду отсюда! — внезапно выпалила Мари.

Решение не было сиюминутным, оно зрело давно; случалось, глядя на проплывающие по небу облака, девушка грезила, что это огромные белопарусные корабли, один из которых увезет ее в неведомую даль — навсегда из этих сумрачных мест.

Сестра посмотрела на нее, как на сумасшедшую, и ничего не ответила.

Когда они задули свечу и легли, Мари сказала:

— Хотя и в наших краях случаются перемены. Слышала, отец говорил, кто-то приехал к нам из самого Парижа! Что ты об этом думаешь?

— Ничего, — печально и равнодушно промолвила Корали. — Какие-то чужие люди… Мне нет до них никакого дела.

«А мне есть», — сказала про себя Мари. Она знала, что не успокоится до тех пор, пока не увидит незнакомку «в платье из воздуха», не разглядит ее и не вдохнет ее запах, запах запретного, манящего и прекрасного Парижа, чудесной сказки, о которой можно только мечтать.

Мари увидела незнакомку через две недели после разговора с сестрой. Женщина стояла на грубо сколоченных, потемневших деревянных мостках пристани и наблюдала, как мужчины выгружают из лодки огромных размеров ящик. До слуха Мари донесся ее нежный и вместе с тем требовательный голос:

— Пожалуйста, осторожнее: там инструмент!

Девушка подошла ближе. Сомнений быть не могло — это именно она, та самая парижанка! Ни одна из жительниц острова не смогла, да и не посмела бы, нарядиться таким образом. Взгляд широко раскрытых глаз Мари с жадностью впитывал увиденное. Лицо женщины обрамляла натянутая на проволочный каркас искусной рукой мастера газовая шляпка с широкими полями. Бледно-голубые ленты были завязаны под подбородком большим бантом, концы которого свободно свисали вниз. Что касается платья, оно просто поразило Мари: голубое с белым, очень открытое, с присборенным лифом, узкое в талии, зато с пышно отделанной широкими оборками юбкой. В маленьких, затянутых в шелковые перчатки руках незнакомка сжимала изящный кружевной зонтик.

Она была невысокого роста и хрупкого сложения, но, внимательно разглядев ее, Мари поняла, что женщине уже за тридцать, пожалуй, ближе к сорока. Ее спутника, о котором говорил отец, рядом не было.

День стоял пасмурный, но не ненастный; за серой пеленой тумана скрывалось бледное солнце — его лучи слабо серебрили поверхность воды.

Мужчины выгрузили ящик и понесли его по дороге. Женщина пошла следом. Мари, на которую никто не обратил внимания, продолжала стоять как вкопанная. Пианино! Она привезла на остров пианино! Она приехала из Парижа и хочет забрать с собою часть Парижа, сохранить тень своей прежней жизни!

Мари вздрогнула. Ее раздражал этот белесый, тревожный утренний свет. Ей хотелось посидеть и подумать в каком-нибудь укромном уголке, хотелось осмыслить все, что случилось в последние дни и чему она стала невольным свидетелем.

Безопасное и разумное будущее, будущее ее сестры с этим Луи Гимаром, уже немолодым человеком — море и ветер вообще рано старят людей!.. Венчание должно было состояться на материке. «Заодно и в церкви побываем!» — заявил отец. Мари ужаснулась. Как все расчетливо и просто! Безмолвная покорность Коры, а ее жених… Возможно, он неплохой человек, но он смотрел на Корали без всякого волнения, так, точно приобретал в дом еще одну полезную вещь. Вероятно, он надеялся, что эта скромная, молчаливая девушка станет хорошо вести хозяйство и подарит ему наследника. Одна из его предыдущих жен умерла от какой-то болезни, а другая погибла во время бури. Тосковал ли он по ним? Или уже забыл?