букет чувств, который вообще терзает любого отрока и отроковицу в период полового созревания.

…В таком вот утреннем умственном сумбуре настало время собираться на работу, где в обед Серёже предстояло отмечать в дружном коллективе свой маленький юбилейчик, а вечером встречаться с друзьями и подругами в кабаке…Серёжа собрался и, прихватив огромный торт, бутыли шампанского и приготовленные мамой накануне большие пироги с разными прослойками, поехал на работу. Перед входом в метро он автоматически принял кем-то протянутую ему бесплатную газету объявлений и рекламы, пока ехал – листал её, практически ничего не читая, огромная сумка с угощениями стояла у него под ногами. На предпоследней странице, в нижнем правом углу он прочитал странное объявление. Оно выделялось среди всех не размерами – было оно совсем небольшое, а именно своей странностью: прямо посередине почти пустого белого прямоугольника очень мелким шрифтом значились странные слова без начала «…тем, кто ищет Любви. Тем, кто ищет интима или выгодного брака – не обращаться!!!». И – адрес электронной почты, больше ничего. Серёжа почему-то вздрогнул, потом неровно оторвал клочок с объявлением и сунул его в карман.

Уже под утро вернувшись домой один и в неимоверном похмелье, он, всё же не теряя памяти, сел за комп и отправил по указанному электронному адресу письмо с просьбой об аудиенции в ближайшие выходные. Он даже не успел удивиться тому, что ответ пришёл практически мгновенно, как если бы только его письма сидел и ждал не отрываясь некто неведомый где-то там, на другом конце электронной почты. В ответе были лишь назначенная дата, время и конкретный адрес с номером на домофоне. И ничего больше.

В назначенный день Сергей быстро нашёл нужный дом в переулках Патриарших прудов, он очень любил этот район и отлично знал его. Дом был старый, пятиэтажный, но очень ухоженный, степенный и солидный, похожий на древнего потомственного аристократа. Серёжа набрал номер на домофоне, замок сразу щёлкнул и отомкнулся, Серёга вошёл в подъезд и тихо присвистнул: он оказался в огромной, просторной утробе парадного, в котором широченная мраморная лестница с чугунными перилами в виньетках вела пологой спиралью вверх, на этажи, и даже уродливо встроенная в центре парадного шахта лифта не могла заглушить великолепия лестничных площадок с гигантскими окнами в разноцветных витражах, стен с росписями в верхней части и потолочными плинтусами изящнейшего орнамента. Серёжа не стал звать лифт. Он медленно двинулся по лестнице сквозь такое чудо, начисто забыв в эти минуты, зачем он сюда пришёл. А на 3-ем этаже он обнаружил нужную ему квартиру и…дёрнул за язычок маленького серебряного колокольчика, поскольку никакого другого звонка в эту квартиру не было. Колокольчик издал изумительный по прелести звук, и дверь тотчас начала медленно отворяться, как будто кто-то невидимый стоял там и ждал только нежного треньканья.

В дверном проёме никого не было, но в тёмной глубине, по-видимому, очень большой прихожей, лишь слегка освещаемой отсветами с лестничной площадки, Серёжа увидел где-то, как ему показалось, далеко-далеко, в самой-самой чёрной глуби огромное зеркало и в нём – чьи-то чёткие контуры на фоне дверного проёма. Он вздрогнул, в следующее мгновение хотел крикнуть «Да это же я!», но по позвоночнику пополз мерзкий ледяной страх, и вместо восклицания получился какой-то нелепый кряк. Сергей резко шагнул вперёд, в черноту прихожей и в тот же миг увидел, как из глубины огромного роскошного старинного зеркала выходит ему навстречу…он сам! Дверь за спиной мягко затворилась, и большая прихожая сразу налилась тёплым светом, идущим отовсюду. Серёжа инстинктивно сделал шаг назад и хотел броситься бежать прочь, дёрнуть ручку двери, но уже подступивший к нему вплотную зеркальный Сергей мягко положил ему на плечо руку и совсем нестрашно, будничным тоном и спокойным голосом сказал: «Не надо бояться. Неужели ты так смертельно боишься самого себя? Ведь я – это всего-навсего ты, только я – это всё самое чистое и светлое, что есть в тебе, то, что было в тебе в детстве, понимаешь?»

Серёга ничего не понимал, но сглотнул и тупо кивнул, ирреальность происходящего туманила мозг. А идеальный двойник продолжал: «Ты ведь пришёл сюда за Любовью, да? Но каждый, кто хочет получить её, должен, встретиться всего лишь и только лишь с самим собой, чтобы увидеть самого себя, поговорить с самим собой начистоту, потому что только он сам может себе помочь, и никто другой, понимаешь? То есть, это не я, а ты сам себе поможешь, а я, твоя лучшая доля души, лишь направлю тебя и дам тебе возможность получить то, зачем ты пришел».

Серёжа опять кивнул и ощутил, что страх действительно уходит. Но всё ещё осипшим голосом спросил: «И всё-таки – кто же ты?». Зеркальный двойник весело рассмеялся: «Я – Дух Любви, но сейчас я в твоей оболочке и с твоими самыми светлыми чертами. Я не для тех, кто зловонную корысть выдаёт за поиски Любви. Я для тех, кто устал от одиночества без Любви».

За этим странным разговором они вошли из прихожей в небольшую комнату с высоченным потолком, почти пустую – лишь два глубоких кресла стояли посередине друг против друга, разделённые чайным столиком с миниатюрными чашечками и изящным изогнутым чайником, от которого шёл дух свежего зелёного чая с мятой. Отчего-то в комнате стоял чудесный запах ранней весны, хотя на дворе был октябрь и моросил дождь. Никакого декора в комнате не было совсем, но пастельный тон стен почему-то умиротворял, окно – почти от пола до потолка – было распахнуто настежь, но октябрьского холода не ощущалось вовсе, а за окном покачивался от ветра старый высокий клён, протягивая прямо в распахнутый проём ветки с ярко-жёлтыми и ярко-бордовыми листьями. И вся эта полупустая комната была так уютна, таким необъяснимым умиротворением окутывали и яркие, мокрые листья клёна в просторном оконном проёме, и шум дождя по этим ярким листьям, и странное, но чудесное сочетание запаха зелёного чая с мятой с запахами осени и ранней весны одновременно, что Серёжа почувствовал внутри себя небывалый, незнаемый ранее тёплый покой, захотелось остаться здесь навсегда.

Два совершенно одинаковых Серёги сидели друг против друга, утонув в больших креслах, и было так по-домашнему тепло и хорошо…Реальный Сергей не мог оторвать взгляда от зеркального Сергея, который наливал чай в крохотные чашечки, не мог ухватить разумом ирреальностть происходящего, когда смотрел в сущности на самого же себя – только со стороны. Это чувство было непохоже ни на что, его не с чем было сравнить, его никак нельзя было назвать,