он научился так завуалированно преподносить правду, что и глаза не бегали, и собеседника полученные сведения устраивали.

– В таком случае разумным было бы выставить вашу старую машину на продажу. Я могу завтра же этим заняться. – Кларк, наконец, взял ключи.

– Да не надо ничего продавать! Я не нуждаюсь в дополнительных средствах – просто хочу, чтобы ты взял машину себе. Если, конечно, пообещаешь мне аккуратно водить и не врезаться куда-нибудь.

– Обещаю, – с готовностью ответил Кларк, но тут до него дошла первая часть поставленной задачи. – То есть… я не могу взять себе вашу машину.

Ничего другого Джек не ожидал, поэтому заранее подготовил аргумент:

– Это в счёт твоей годовой премии.

– Мой контракт не предусматривает премий, – возразил честный подчинённый.

– Значит, я учредил её только что за твою хорошую службу, – настаивал Джек.

– Всё же премия такой щедрости не представляется мне адекватным вознаграждением тех скромных обязанностей…

Перебивать Джек не стал. Он подпёр кулаком подбородок и принялся терпеливо ждать, когда Кларк сам собьётся. Так часто бывало, когда тот пускался в слишком длинные рассуждения и на пути к выходу из лабиринта словесных баррикад забывал, где тот находится.

– …Мне приятна, безусловно, ваша оценка меня как помощника, но я никогда не испытывал недовольства заработной платой, так как считал её соразмерной моим умственным и физическим затратам, поэтому… – Кларк замолчал и с недоверием посмотрел на ключи.

– Итак, подытожим всё вышесказанное. – Джек хлопнул ладонями по крышке стола. – Забирай машину, пока я не отправил её на свалку, и ступай заворачивать шоколад.

Кларк одновременно бледнел от неожиданности и краснел от неловкости, поэтому его лицо залил неровный градиент. Пытаясь осознать внезапно свалившееся на голову богатство, он попятился к двери.

– Хорошо, спасибо, мистер Сандерс, я, конечно, не уверен, но, может быть…

– Стой! – На этот раз Джек не стал ждать окончания тирады. – Ты сегодня вечером занят?

– Нет, – быстро ответил Кларк, и рука его самопроизвольно потянулась к блокноту.

– Не надо записывать, поручений не будет. Я просто хотел немного посидеть вечером, выпить. Составишь мне компанию?

Джек запоздало понял, что его предложение сразу после дорогого подарка могло прозвучать несколько двусмысленно. Только бы Кларк не заметил этого. Не хотелось бы потом на судебном разбирательстве по делу о сексуальных домогательствах объяснять, что это его последний в обычном мире вечер, что друзей совсем нет, а страх перед неизвестным стал слишком навязчивым.

– Да, конечно, если нужно, мистер Сандерс, я, безусловно…

– Прекрасно, тогда вечером на крыше, – перебил Джек. И добавил немного смущённо: – Спасибо.

Не в силах противиться полезным привычкам, Кларк Ковальски всё-таки черканул несколько слов в записной книжке.

– У меня последний вопрос. – Джек выдвинул нижний ящик стола, самый вместительный, а затем снова закрыл его, оставив зачем-то маленькую щель. – На этот раз последний, честно.

Дождавшись двух кивков, он продолжил:

– Что бы ты подарил девушке, в которую был влюблён когда-то? Что-нибудь необычное, желательно красивое, чтобы выражало близость и преданность, но не показалось навязчивым.

– На день рождения? – уточнил Кларк.

Джек тяжело вздохнул.

– Знаешь, неважно. Когда закончишь с шоколадом, можешь до вечера быть свободен.

В кабинете не было часов – Джек как-то привык обходиться без них. Его раздражало тиканье и движение стрелок, он даже отключил время в ноутбуке, чтобы меняющиеся с завидной регулярностью цифры не отвлекали от работы. Сегодняшний день Джек обозначил последним, превратив его в неделимую величину, и вместо часов с минутами осталось лишь одно деление: «пора». Пора, когда на темнеющем небе взойдёт полная луна.

А вдруг не получится?

Оставшись в одиночестве, Джек подошёл к небольшому гардеробу, где хранилась его верхняя одежда и костюм на случай спонтанной деловой встречи. Сейчас рядом с классическим пиджаком висел ещё один наряд: серые брюки, зелёная рубашка с широким отложным воротником и длинный плащ. Последний был сшит на заказ по эскизу Джека и являлся предметом его особой гордости. Объём ткани позволял укрыться сразу двоим, специальная подкладка согревала зимой, а летом защищала от жары. Плащ был обрамлён золотой каймой, имел две удобные застёжки – на груди и под самым подбородком – и таил в своих складках ровно столько карманов, сколько могло понадобиться, плюс ещё парочку запасных.

Джек достал большой походный рюкзак и вернулся к столу. Там он провёл сколько-то времени, перекладывая в рюкзак содержимое нижнего ящика, сортируя, взвешивая и утрамбовывая, чтобы ничего не повредить и оставить место для шоколада. Багаж получился тяжёлым, и Джек понадеялся, что ему не придётся долго с ним путешествовать.

На дне ящика осталась только потрёпанная, полностью исписанная тетрадь – хранилище мыслей, а также маленького ключика, который обрывком клейкой ленты крепился к переплёту.

– Я прямо персонаж какого-то квеста. – Джек усмехнулся сам себе.

Любая тара, будь то коробка, шкатулка или контейнер, с момента создания мечтает о том, чтобы её заперли на ключ. Тогда она сможет именоваться тайником и выгодно отличаться от других ёмкостей, замочные скважины которых годами ржавеют и забиваются грязью.

Ящичек под самой крышкой стола надёжно скрывал секреты хозяина уже несколько недель, однако сегодня наступил его последний рабочий день. Ключ провернулся, внутри щёлкнул простой механизм, и вот Джек уже разложил всё содержимое перед собой.

Нотариально заверенный документ о передаче всех прав на книги издательству. Другой документ с трёхлетним сроком действия, обязующий то самое издательство выплачивать гонорар и проценты от продаж мистеру Кларку Ковальски. Пожизненная доверенность на управление всеми счетами и накопленными средствами на имя Дерека и Джейн Уильямс. Короткое письмо, в котором Джек возвестил о своём намерении отправиться в путешествие. Ещё одно письмо, чуть более развёрнутое, Джек уже отправил по почте – родители получат его завтра утром вместе с газетой.

Кажется, это называлось рубить концы, проводить черту, сжигать мосты и прочими словосочетаниями с налётом необратимости. Что ж, пепел своей прошлой жизни Джек развеет по ветру и отвернётся, не взглянув даже, куда тот полетит.

Его ведь ждут и встретят?

На прощальном письме стоял стеклянный шар – стоял и не катился без всякой подставки. Подпись Джека отражалась в его выпуклой поверхности: буквы причудливо вытянулись и стали почти неузнаваемыми. Когда-то одна волшебница зачаровала этот шар так, что он показывал желанную картинку, а значит, и доставить мог в самое заветное место. Все мысли и мечты давно поселились там, дело осталось за малым.

Джек освободил рюкзак и сложил всё заново. Ничего не изменилось, зато он смог занять себя ещё на один короткий отрезок времени. Как провести остаток дня? Домой идти не хотелось: после шестнадцати месяцев Джек не в