на их «вальс». Внизу сосед опять припарковал свой ржавый драндулет прямо на газон. Весной, когда сломанный им кустик пионов опять криво начнет вылезать из земли, управдом Зинаида Николаевна, обязательно пошлет ему вслед угрозы в виде фурункула на попе. Но уж такой у них сосед. Не боится не управдома, ни фурункула в неположенном месте. Наташа улыбнулась, и отпила маленький глоточек кофе из большой чашки, которую подарила сама себе на праздник. Она ждала своего возлюбленного, и настроение было самое хорошее. Прозвенел дверной звонок, она побежала открывать.

— Привет! — произнесла она, и обняла прям на пороге молодого человека по имени Саша.

— Привет! — сказал он и поцеловал ее, сжав в объятиях. Нацеловались, на обнимались, и пошли готовить ужин. Саша принес огромные помидоры, мясо в фирменной упаковке и длиннозерный рис. Он очень любил готовить, и Наташу к плите не подпускал, когда приходил к ней. Резал не спеша овощи, готовил сковородки и кастрюльки. Единственная просьба его была в эти моменты, чтобы она ему не мешала, а просто сидела рядом и разговаривала. Саша был не свободен, и Наташа об этом знала. Она была маленькой тенью в его жизни, не претендуя на большую роль, так как считала себя человеком закрытым, и замкнутым, а значит большой семьи и великой любви в ее жизни врятли случится.

Когда ужин был готов, они сели за стол, и по-королевски отметили встречу, чудесным, узбекским пловом. Было как всегда очень вкусно и тепло. Саша был умелым рассказчиком. Все его истории сопровождались яркой жестикуляцией рук, а иногда ног, и даже головы. Наташа всегда смеялась, и ей безумно нравилось смотреть, как он это делает. Влюблена, что еще скажешь. После ужина, они уединились в спальне. Долго и томно любили друг друга, и насытившись, тихонько задремали.

Первым молчание нарушил Саша:

— Наташа, что у тебя на руке такое? Я раньше не замечал. Какое-то странное пятно. Черное, как уголь, и абсолютно плоское. Ты испачкалась где — то, или мне начать тревожиться?

— Саша, не начинай тревожиться. Это не краска, но я пока не знаю, что это такое. К доктору сходила, он меня записал в какой — то научный центр, который занимается такими болезнями. Я скоро уезжаю туда. Он находится в Димитровграде. Там мне и суждено провести какое-то время. Ты будешь меня ждать, родной мой? — ответили и спросила Наташа.

— Конечно буду, о чем речь. И навещать, контролировать, и помогать — буду — сказал Саша и поцеловал ее в плечо. Начал спешно собираться, предупреждая на ходу, что остаться не сможет, жена его возвратилась с командировки, и хочет его домой пораньше. Наташа не видела лица своего возлюбленного, которое выражало мимику человека, который понюхал «кусок дерьма». Проводив его, она начала собираться в дорогу.

Глава № 3

Уже начал подкапывать осенний, мелкий и ненавязчивый дождик. Татьяна спешно начала убирать подсушенную картошку в мешки. Она очень любила осень. Дымок от костра, дождик, который принес прохладу после жаркого лета, и урожай, который был выращен ее руками. Все это окружало ее в этот осенний день, и на душе было очень хорошо. Береза, которую она посадила двадцать лет тому назад, когда только купила эту дачу, уже потихоньку начала готовиться к осени. Желтые листья шуршали от ветра, но не сдавались, держались крепко. Еще рано падать. Татьяна потерла уставшую спину, и грузно села на табурет. Намаялась за весь день, проведенных в хлопотах по хозяйству. И вес конечно, куда без него, который предательски полз вверх, давал много проблем и огорчений. Но сесть на диету, и попробовать как-то регулировать его, у нее не было желания. Сидя на табурете, Татьяна увидела, как открывается калитка. Дочка приехала с внуком. Здорово.

— Вы ж мои дорогие. Как хорошо, что приехали — сказала Татьяна и пошла к ним на встречу, раскрывая руки для объятия.

— Мамуль, мы ненадолго. Ваньку надо постричь, в садик завтра, да и дел домашних накопилось. Давай быстренько тебе поможем с урожаем, да и помчимся — сказала Оля, и взяв мелкого карапуза за руку, они направились в дом. Татьяна так и стояла, раскрыв руки для объятий. Горькая обида на дочь за холодность, давно в ней сидела, да что тут поделаешь, какая уж родилась.

Сели за стол. Татьяна накануне напекла пирогов с яблоками, зная, как внук их любит. Припасла для воскресенья наливочку с можжевельником, мяско пожарила, да картошечки сварила. Нехитрую закуску на стол выставила, села, стала смотреть на своих. Внук немного подрос, стал похож на свекровь. По мужниной линии все носастые были. И Ванька уже тоже имел форму носа характерного размера. Ну так хорошо это. Все хорошо, лишь бы здоровые были. Посидели, выпили немного, поговорили. Ольга со стола все прибрала, начала капусту солить. Ваню Татьяна положила спать. Умаялся мальчишка в дороге, и сытный обед его свалил в богатырский сон.

— Оля, я поговорить хотела. Меня в больницу кладут. Странную какую — то. В Димитровграде, в научный центр. Говорят, доктора, не знают, что с моей болячкой делать. Нужно ехать. Посмотри пожалуйста за урожаем. Нужно малину подвязать, огород вскопать, да помидоры засолить. Дел в принципе немного осталось — сказала Татьяна и посмотрела на дочь.

— Мама, что за болезнь? Ты не говорила ничего. Вечно у тебя молчание гробовое, а потом выстреливаешь как пуля. Нельзя по-человечески мне все постепенно рассказывать? Вот куда этот твой урожай? Когда всем этим заниматься? Ладно. Посмотрю. Покажи хоть, что у тебя там за болячка — ответила Ольга. Татьяна развязала шарф. На шее, как будто нарисованный круг черного цвета, сантиметров на пять выделялось «что-то». Описание этому у Ольги не было. Ощущение было такое, что тело просто испачкано черной краской. Она подошла поближе к матери, потрогать не рискнула, вздернула нос кверху и отвернулась. На лице отразилось безразличие и брезгливость.

Глава № 4

— На групповое занятие по психологии приглашаются пациенты из отделения «онкология кожи». Занятие будет проходить в актовом зале, и длиться один час, поэтому всем пациентам рекомендуют взять свои привычные обезболивающие на всякий случай. Алексею Юрьевич ждет вас — произнес динамик, который был расположен во всех комнатах хосписа, и очень четко слышно было любое объявление везде, где бы не был пациент или сотрудник. Хоспис выглядел не как унылое здание, которое себе представляет любой человек, который хоть краем уха слышал, зачем нужно это учреждение, а веселый, ярко выкрашенный дом, в котором не было белых халатов.