Глава 2

Холодные апрельские ночи забирали всё дневное тепло, делая утреннее пробуждение зяким.

И всё же, несмотря на прохладу, стол для завтрака решили накрыть в сенях.

В жилой части дома было теплее. На кухне у окна стоял небольшой стол, за которым сели бы и я, и жена, и двое постояльцев.

Но вчера вечером, в дверь постучал мужчина:

– Здравствуйте! У вас можно переночевать? – спросил он, стоя на пороге и щуря на свет лампы уставшие глаза.

– В доме места нет, – сказал я, – у нас уже двое постояльцев.

– Я заплачу! – продолжал настаивать гость.

– Оставим его в сенях, – вступила в разговор жена, – постелю перину, не замерзнет… А деньги уберите! – строго сказала она, обращаясь к гостю, – за холодные сени и жесткую лавку оплату не возьму.

– Спасибо! – поблагодарил гость. – Я не стал бы вас беспокоить и остался бы в машине, – он повернулся и кивнул на большой красный автомобиль, стоящий у калитки, под светом уличного фонаря, – но с больной спиной, боюсь утром не разогнусь…

Не понравился он мне. Что-то в его взгляде было отталкивающее. Но пожалел его и пустил с одним условием – утром он должен съехать.

Жена постелила ему в сенях на широкой лавке у сундука. Он так и лег в одежде, натянув к подбородку стеганное ватное одеяло. И уже через несколько минут было слышное его негромкое, равномерное похрапывание.

– Устал с дороги! – сказала жена, взбивая подушки другим постояльцам.

Так закончился вечер.

***

А сегодня утром мы с женой и уже трое постояльцев сидели за большим столом в холодных сенях. Ели сваренную в «мундире» картошку в прикуску с тонко порезанным салом, ели яичницу, приготовленную на домашней тушенке, и говорили о весне.

Гости завтракали с удовольствием. Хвалили сало и рассыпчатую картошку. Вскоре на столе ничего не осталось.

– Пойду чайник ставить, – сказала жена, поднимаясь из-за стола, – будем пить чай с пирогами.

– Когда вы всё успеваете?! – с восхищением спросил Василий Петрович.

– В деревне встают рано… – сказала жена, выходя из сеней.

Повисла тишина, и я подумал: «Самое время передать слова предсказательницы».

– У меня хорошая новость, – сказал я, оглядывая гостей.

Все посмотрели на меня.

– Надежда Прокопьевна примет вас сегодня после обеда…

Услышав эту новость, гости заволновались. Наталья Сергеевна покраснела, в глазах появился испуг. Василий Петрович выдохнул с облегчением. Еще вчера он говорил, что если сегодня не попадет на прием, то завтра уедет. Только гость, приехавший вчера вечером, был спокоен.

– А что вы так разволновались? – спросил он, доедая яичницу.

– Вам повезло! – сказал я с легким раздражением в голосе. Даже его везение мне не понравилось. – Люди неделями ждут, когда она их примет! – добавил я и посмотрел на взволнованных гостей.

– Наталья Сергеевна живет у нас четыре дня. Василий Петрович ночевал третью ночь. А бывает и так – люди уезжают, не попав к ней! Так что сами судите, стоит волноваться или нет…

В сени вошла жена, поставила чайник на стол, потом принесла пироги. Чай пили молча. Я украдкой смотрел на гостей, пытался представить, как изменится их жизнь, когда они узнают своё будущее…

***

Ночной гость первым поднялся из-за стола. Он достал из кармана телефон и вышел на крыльцо. Сквозь закрытую дверь были слышны его слова: «Сегодня после обеда еду обратно. До моего возвращения ничего не предпринимать». Но, похоже, кроме меня никто не обратил на это внимание. И Наталья Сергеевна, и Василий Петрович, думали о предстоящей встрече с предсказательницей.

За ночным гостем на крыльцо вышел Василий Петрович. Женщины пошли на кухню. Жена мыла посуду, а Наталья Сергеевна насухо вытирала вымытые тарелки и складывала их в сервант. Они не громко разговаривали, и, как мне показалось, Наталья Сергеевна плакала, но, услышав, как я зашёл в дом, перестала.

– Лёш, ты? – спросила жена, не выходя с кухни.

– Кто же ещё. – ответил я, закрывая дверь. – Пойду на двор. Плуг настрою. После обеда попробую вспахать край огорода, у реки.

И взяв с батареи просохшие рукавицы, я вышел из дома.

Глава 3

Солнце поднималось всё выше. Чувствуя теплое дыхание весны, птицы щебетали без устали, и этот веселый гомон набирал силу, разлетаясь по улице. Мне стало жарко, я снял куртку и положил ее на борону.

Прицепив плуг к трактору и проверив крепление, я начал регулировать глубину вспашки. Во время этой работы я думал о том, кому пахать огород. Конечно, первая была Вера Степановна, а потом…

Мои мысли прервала жена. Она пришла на двор кормить кур.

– Всё отладил? – спросила она, высыпая в кормушку зерно.

– Да. Ещё полчаса и будет готово.

– Сыро ещё… – засомневалась жена.

– Я попробую! – сказал я твердо, давая понять, что обсуждать тут нечего.

Жена грустно смотрела, как куры клюют зерно.

– Что с тобой? – спросил я. – Ты сама не своя… Случилось что?

Жена вдруг заплакала. Махнула рукой отмахиваясь от меня, и пошла к курятнику.

Я пошел следом за ней.

– Что случилось? Ты можешь мне сказать? – спросил я, начиная злиться. – Тебя обидел кто? Этот ночной гость что-то сказал? Вышвырну его сейчас, чтобы духу его здесь не было!

– Нет! Нет! – сказала жена, вытирая слезы. Она взяла меня за руку стараясь успокоить. – Он тут ни при чем!

– А что тогда?

– Наталья Сергеевна… – начала говорить жена, и снова заплакала.

– Что Наталья Сергеевна?! – спросил я, теряя терпение.

– У неё муж пропал… Много лет назад… И все эти годы она ждет его… Любит его, все эти годы… – Слезы мешали говорить, жена с трудом произносила слова. – Я да…же, не мо…гу, пред…ста…вить, чтобы те…бя, у ме…ня не бы…ло!

– Тьфу ты, напугала! – сказал я с облегчением.

И подумав, добавил.

– Он может живет с другой… И в ус не дует, что его кто-то ждет и ищет…

– Нет. Так быть не может… – засомневалась жена. – Ушел к другой – скажи и живи в своё удовольствие… А тут пропал… Ни письма, ни звонка, ни единого словечка… – И жена снова заплакала.

– Ну всё… Ну хватит. Успокойся! – сказал я, обнимая её за плечи.

Она прислонила голову к моей груди, затихла.

Я смотрел на чистое небо, залитое солнечным светом. И чувствовал как весна заполняет своей энергией каждую клеточку моего тела.

– Успокоилась? – спросил я.

Она молча кивнула.

– Тогда я пойду, надо плуг доделать. – сказал я нетерпеливо, и хотел снять свитер.

– Не снимай! – жена строго посмотрела на меня, сквозь пелену слез. – Не дай Бог спину прихватит, а сейчас самая работа!

– Давай, поучи меня ещё! А