– Мне страшно! – смутившись, сказал Василий Петрович. – На карту поставлена моя жизнь. – Он снова встал и подошёл к реке.

– Ну что же, если вы хотите узнать моё мнение – я скажу. Мы с Надеждой Прокопьевной прожили соседями всю жизнь. Но за всё эти годы я ни разу не обратился к ней за помощью.

– В это трудно поверить, – удивленно сказал Василий Петрович.

Он покачал головой, показывая своё недоверие. И тут же спросил:

– А как же вы поступаете, когда перед Вами возникает выбор? Не повседневный, а такой, как у меня, когда решается будущее?

– Будущее? Будущее… А оно есть? – спросил я.

– Я не понимаю вас, Алексей Иванович! – С недоумением сказал он. – А что, будущего нет?

– Будущее нельзя потрогать, нельзя купить, нельзя положить в карман. Надежда Прокопьева как-то сказала мне: «Узнав от меня своё будущее, они думают, что могут управлять своей судьбой. Как же они ошибаются» …

– Она так и сказала?

– Да! Это её слова. И тогда я понял простую истину: у меня есть только это мгновенье, этот день, и только этим я в праве распоряжаться! А будущее, это страх! Когда пытаешься заглянуть на месяц вперед, на годы вперед, воображение начинает рисовать разные ситуации, из которых начинаешь искать выход, и сходить с ума от того, что выхода нет. И тогда страх заполняет твою жизнь до краёв, застит глаза пеленой, и ты уже ничего не видишь вокруг.

Я замолчал, но тут же решил доказать правоту своих слов, и спросил его:

– Вот скажите мне, вы обратили внимание на дерево под которым мы сидим?

Василий Петрович посмотрел на верх, на раскинувшуюся крону с мощными ветвями, потом посмотрел на широкий ствол, который можно было обхватить только вдвоем, и сказал:

– Обычное дерево, только очень большое.

– А у меня к этому дереву совсем другое отношение. Я люблю эту ветлу, помню её с детства. Еще мой дед приводил меня сюда пацаненком, и мы рыбачили здесь, сидя в её тени. Здесь я первый раз поцеловал свою будущую жену. А потом, когда я вернулся из армии и мы поженились, через год её увозили в районную больницу рожать первого сына. А роды были тяжёлые. Я дома места себе не мог найти, и тогда приходил сюда, а эта ветла словно успокаивала меня, нашептывая своей листвой: «Все будет хорошо».

Я замолчал. Воспоминания поплыли передо мной, как будто это было вчера.

– Так вот, я и говорю, милый человек. Как же мне не любить эту ветлу?! Как же мне не ценить каждый миг, который я провожу под этими ветвями?! И грустно мне только от того, что эти мгновения быстро проходят. Вот эта речушка захватывает их своим течением, а вместе с ними и мои годы… Смотрю на её ласковую воду, и не могу оторвать взгляда. А опущу руку, почувствую её силу, и понимаю, что не остановить её, не перегородить платиной! И остается только одно – смирится перед ней, и сказать спасибо за то, что не мчится как водопад! Дает мне время надышаться запахом этой земли! Позволяет увидеть, как солнце поднимается над полем! Нет ни чего лучше наших восходов и закатов, такая красота, аж дух захватывает!

Я посмотрел в даль, туда, где поле соединялось с небом.

– Вы сегодня утром не обратили внимание на рассвет? – спросил я у Василия Петровича. – Нет? Понимаю. Много таких, кто не видит мира перед собой. И глаза есть, а все равно не видят…

– Значит, вы против того, чтобы люди к ней приезжали?

– Нет, я не против… Просто мне это не по душе… Но беседку для них я всё равно сделаю!

– Какую беседку? – рассеянно спросил Василий Петрович.

– Обычную беседку. Чтобы было где присесть, чтобы была крыша над головой. Больно смотреть, как люди мокнут под дождем в очереди за своим будущим.

Василий Петрович ничего не ответил. Мне показалось, что он перестал слушать, словно меня не было рядом. Он отрешенно смотрел на поверхность воды, не замечая ни чего вокруг.

Не говоря больше ни слова, я встал и пошел к трактору. И пока шел, ругал себя: «Кто меня за язык тянул? У него своя жизнь, и он сам знает, что с ней делать».

После нашего разговора настроение изменилось. Слова Василия Петровича не оставляли меня, и даже моя работа меня не радовала. Я машинально сделал несколько пробных заездов, добиваясь нужной глубины вспашки. И, когда всё было настроено, вернулся домой.

***

Время приближалось к обеду.

Поставив трактор, я попросил жену собрать что-нибудь на стол. Ел молча, без особого аппетита. Жена заметила, что со мной что-то происходит, хотела было спросить, но передумала, ушла. Минут через десять, она вернулась.

– Все собрались на дворе, ждут тебя.

Я молча кивнул и, отложив ложку встал из-за стола. Пока ел, твердо решил для себя, больше не вмешиваться ни в чью жизнь со своими советами. С этими мыслями я вышел из дома.

Глава 5

Спускаясь по ступенькам с крыльца, я увидел что по центру двора стоит ночной гость. В стороне ближе к воротам стояла Наталья Сергеевна, она тихо разговаривали с моей женой. Не было только Василия Петровича.

Когда я увидел, что его нет, мне стало не по себе. В голове появились тревожные мысли. Потом я подумал, что он может быть здесь, просто отошёл и сейчас придёт.

– А Василий Петрович где? – спросил я, обращаясь сразу ко всем.

Но ответил только ночной гость.

– Его не было. Он как утром ушел, так я его больше и не видел.

Я посмотрел на жену, она в ответ пожала плечами.

Холодный пот выступил у меня на лбу. Я сразу вспомнил, как он говорил про больное сердце. Вспомнил, как он сидел потерянный под ветлой.

Не глядя ни на кого, я направился к задней калитке, ведущей к реке.

– Вы далеко? – спросила Наталья Сергеевна. – Нас ждёт предсказательница.

Я остановился в нерешительности. Она была права. Время поджимало.

– Ладно, – сказал я. – Идём!

И я не мешкая направился к дому Надежды Прокопьевны.

Мы пошли через сад, чтобы с улицы нас не видели. Старые яблони ещё не цвели, только готовились показать себя во всей красе.

Я шёл быстро, на сколько позволял заросший сад Надежды Прокопьевны. И через пару минут мы уже подходили к дому, мне даже показалось, что предсказательница видела нас в окно.

Рядом с задней терраской стояла лавка, к ней я и подвёл Наталью Сергеевну и ночного гостя.

– Ждите здесь, – сказал