— Это даже не входит в расписку о неразглашении. Это вообще постороннему знать не нужно.

— И всё же? Они же явно на этом не закончат, а я уже в этом варюсь, для меня это большой риск. Тем более я так понимаю, майора ты отпустил.

— Угу, на него ничего нет… пока нет. Но майор, — Ремезов задумался, а я спросил:

— Мелкая сошка?

— Вроде того. Он и его руководитель — из управления экономической контрразведки ФСБ, — наконец выдал он через пару секунд. — Оба с центра, не сибиряки.

— Далековато они с центра забрались, — сказал я.

— Угу. Но зато как в курсе всего, всё здесь знают. Зато стало понятно, как они из изолятора вытащили тех угонщиков. Написали представление начальнику управы — по оперативной необходимости. А изолятором я уже не занимаюсь, не видел. Как только Горбаня поймали, его начальник сразу в Читу вылетел, сейчас едет к нам.

— А откуда Горбань знает Эдика? — спросил я. — Можешь выяснить, Серёга? Ты по своим каналам, а я по своим. Осторожно, чтобы он не знал, что мы это подслушали. Будет козырем, мало ли. Эдик точно не рад такому знакомству.

Да, здесь надо действовать осторожно. Этот Горбань связан с нелегальной перевозкой. Казалось бы, Ремезов может просто связаться со своим начальством, но нужны доказательства, ведь у Горбаня есть и своё руководство. О разговоре слышал только Женя, и от него вполне захотят избавиться, а вот Эдик не будет же ничего рассказывать по доброй воле.

Эдик не любит рисковать, но если всплывёт, что он сотрудничал с КГБ, а эта история точно пошла с комитета, ему не жить. Так что если он узнает, что Женя слышал тот разговор, отправит киллеров, на Женьку уж точно, а парня подставлять не хотелось. Для него и меня полученная информация опасна, Ремезов должен это понимать.

Но это козырь, и надо подумать, как применить его и какой момент для этого выбрать. Но пока думаем, расслабляться нельзя, а то Эдик решит, что можно отправить против нас не шпану с оружием, а кого-то более серьёзного. Он же такой, всегда проверяет, насколько далеко можно зайти, не получив по башке. Эту банду повязали, но ведь их пахан свалил, Эдика никто не притянул, может повторить попытку.

Надо делать всё то, что мы бы делали, не знай, откуда пришло нападение. В конце концов, на нас наехали, мы отбились, теперь готовим ответку. Сейчас мы не можем показать, что знаем о связи той банды с Эдиком, не выдавая Женю. Но можем найти нужный конец сами, через того сбежавшего главаря. А вот с этим у нас уже будет о чём поговорить с Эдиком. Если, конечно, Эдик этого Штыка не грохнет сам, опасаясь, что в городе узнают о связи с ним, и тогда местные авторитеты тоже начнут задавать вопросы.

Будь мы и правда ОПГ «Волковские», то забили бы ему стрелку или разобрались иначе. Но знакомство с офицером ФСБ накладывает свои ограничения, ведь мы на виду, при любом серьёзном нарушении нас закроют, а руководство фирмы посадят.

Каждое такое дело надо проворачивать осторожно, как тогда с Душманом. Ремезов нас не крышует, но помогает по одним вопросам взамен на помощь с другими делами. Зато это знакомство даёт нам другие возможности защищаться, легальные и не очень. Да и раз мне дали то оружие, то это явный знак того, что они не против со мной работать.

Мы продумаем всё, ведь ошибаться нельзя. Был бы идеальный вариант, если Эдик с тем Горбанем сами сожрут друг друга вместо того, чтобы плести интриги против меня. Но к этому их можно подтолкнуть. Старый вор пожалеет, что связался с этим делом. Можно будет его прижать, тогда он сам намекнёт на то, что мне нужно.

В прошлый раз он сделал правильно, послав предупреждение про Душмана и Кирьяна. В этот раз решил хитрить. Почуял свою силу? Или его осторожные планы наконец-то начали действовать? И он считает, что нашёл способ выключить нас из игры чужими руками, чтобы самому спокойно заняться мясокомбинатом и пивзаводом? Думает, что пусть с нами разбираются комитетчики, а Эдик будет хитрить и дальше. Вряд ли эти интриги понравятся Крюкову и Черепу. Ещё один козырь, который ждёт нужного момента. Время раскрывать карты ещё не пришло.

— Погляжу, что можно сделать, — сказал Ремезов после долгого раздумья. — Поднимем архивы, если надо будет.

— От того, что узнаем, и будем плясать. Всё-таки у нас серьёзный козырь против него, что он сдал Захара и сотрудничает с ФСБ. Я тоже сотрудничаю, но я-то не живу по понятиям, а вот он… Правда, сам понимаешь, явно это не скажешь, воры поверят ему, а не мне. Хотя Крюкову и Черепу не до понятий, когда речь заходит про их деньги, им не понравится, что Эдик мутит воду. Этот вариант тоже будем держать в голове.

— Да, понимаю. Но там не только же про Захара речь шла. Главное — груз.

— Они про этот груз говорили, потому что хотели сами его продать. Для них это приоритет. А что, твоё начальство разобраться не сможет?

— Я крючки закину, — Ремезов нахмурился. — Но между нами… в таких случаях должно быть расследование, и его ход они узнают. И про то, что твой человек слышал разговор и передал тебе, может быть утечка, а кое-кто будет рыть, знаю я про тот разговор на кладбище или нет. Поэтому я молчу.

— Ты никому не говорил про Женю?

— Нет, знаю только я, и этого достаточно. Так что и сами молчите, а то сольют Эдику, он хвосты зачистит.

— Тут для него риск, он положит всё, чтобы разобраться, — я кивнул. — Да и если не только он. Не хотелось бы мне в ваш изолятор отправляться, раз уж это экономическая контрразведка, упаковать могут. Все эти предприятия — их профиль. А то мимоходом не только груз вывезут, а ещё и на комбинате пропишутся. Надо думать, Серёга. Нам обоим.

— Думаем, — он кивнул и бросил взгляд на компьютер. — Разберёмся. Не так-то просто свои дела делать, когда прикрывает другое управление.

— Знаю. Всё равно, выяснять надо, почему вор и твой коллега явно друг друга ненавидят. Эдик уж точно, иначе груз не мне бы отдал, а сразу бы этому Горбаню вернул. Нашёл возможность подгадить — использовал сразу.