поникшими напомаженными усами, а этот новый доктор гладко выбрит и кажется моложе. У него добрые глаза, вокруг них появляются морщинки, когда он улыбается.

– Доброе утро, Мэри, – обращается ко мне он.

Надо сказать ему, что меня зовут не Мэри, а Мод. Хотя в бумагах я значусь как Мэри, потому все меня так и зовут, так что, может, это как раз я ошибаюсь. Да ради всего святого, должна ведь я знать такие вещи! Должна же я быть уверена в собственном имени.

Он придвигает себе стул.

– Меня зовут доктор Диммонд, – говорит он. – Вы помните, почему оказались здесь, Мэри?

Как же раздражает, что он зовет меня чужим именем.

– Помните, как заболели? Что вызвало вашу болезнь?

– Нет.

Он смотрит в мои бумаги, переворачивает страницу, еще одну, хмурится. Его глаза бегают из стороны в сторону, пока он читает. Он поворачивается к Подбородку.

– Здесь всегда применяют такой уровень седации?

– К этой пациентке – да, – произносит она с придыханием. Я ей не нравлюсь. Никому из них я не нравлюсь, потому что пыталась убить Уомака, а может, потому что мне это не удалось.

– Тогда остается только удивляться, как пациентка стоит без посторонней помощи, про память я уже молчу.

– У этой кошмары начнутся, доктор, если мы не дадим ей достаточно лекарств.

– Ясно. – Доктор поворачивается ко мне. – Что ж, уменьшим дозу и посмотрим, что из этого выйдет. – Он достает из кармана книгу и протягивает мне. Это тетрадь с цветами на обложке. Она новая и чистая, и никто в ней еще не писал. – Я бы хотел, чтобы вы записали все, что помните о своем прошлом, – абсолютно все. Может пригодиться даже самая незначительная деталь.

Он и понятия не имеет, как легко мысли вылетают у меня из головы, но я все равно киваю.

– Держите тетрадь при себе, чтобы она всегда была под рукой на случай, если вдруг что-то вспомнится.

И передает мне наточенный карандаш. Мне не удается скрыть удивление – обычно острые предметы под запретом. Я перевожу взгляд на Подбородок. Она тоже это заметила, но ничего не говорит из страха возразить доктору. Я прикрываю карандаш тетрадью, пряча подальше от чужих глаз. Может, она и забудет о нем.

Доктор хмурится.

– Вы умеете писать?

– Мой отец был учителем.

– Вы помните своего отца? – вырывается у него.

– Нет. – Не знаю, почему это сказала. Откуда вообще взялись эти слова? – Может быть, это неправда.

Он поджимает губы.

– И все же хотел бы узнать, что вы помните о прошлом, будь то правда или нет.

– Я не могу ничего вспомнить.

Он обводит комнату взглядом и слабо улыбается.

– На вашем месте я бы не был так в этом уверен. – Он еще раз смотрит вокруг себя и перестает улыбаться. – Можете лечь и закрыть глаза?

Я делаю, как он говорит. Эти врачи всегда выдумывают какие-нибудь уловки, чтобы заставить меня признаться в преступлениях, о которых я ничего не помню. Что бы я ни совершила, все это уже в прошлом. Его уже поглотила тьма, порожденная гниющими в моей голове секретами. Ничего им не удастся найти, как бы они ни старались. Даже лучшим врачам не под силу найти то, чего уже нет.

– Расслабьтесь, Мэри, и разожмите руки.

– Мод, – говорю я. – Меня зовут Мод.

Слышно, как ручка скребет по бумаге.

– Ну вот, уже неплохое начало, – произносит он. И я думаю, как же это просто. Будто семечки щелкать. – Дышите глубоко. Расслабьтесь.

Мои пальцы оцепенели и отказываются слушаться. Я медленно разжимаю их.

– Представьте, что вы в безопасном и красивом месте, и постарайтесь вообразить его.

Боярышник. Боярышник и стоячая вода в кромешной ночи.

– Представьте, что гуляете там, вы в безопасности.

Гуляю? По болоту? Ночью?

– Все спокойно, – говорит он. – Ничто не может вам навредить.

Кто-то кричит в коридоре. От шагов дрожит пол. Вибрация доходит и до моей кровати.

– Где вы сейчас? – спрашивает врач.

– В моей комнате. – Я открываю глаза.

Он кивает и делает запись в моих бумагах.

– Интересно. Ничего не получилось вспомнить? Совсем?

– Нет.

– А увидеть безопасное место?

– Нет.

Он кивает и продолжает писать.

– Ничего страшного. Гипноз выявит больше.

– Гипноз?

– Возможно, вы слышали о месмеризме.

Я сажусь на кровати.

– Месмеризм? Как в мюзик-холлах?[1]– Он хочет сделать из меня идиотку, посмешище. – Вы хотите посмеяться надо мной? Нет.

Он поднимает руку.

– Никто не будет смеяться. На протяжении всего сеанса вы будете находиться в состоянии покоя и только мысленно вернетесь в прошлое. – Он улыбается. – Гипноз позволит нам пробудить ваше подсознание и добраться до давно забытых воспоминаний. – Он смотрит в сторону, закрывая свой блокнот. – Я освобожу ваше прошлое.

– Но что, если я не хочу выпускать его на свободу?

– Вам нечего бояться. – У него открытый, честный и теплый взгляд. Глупо это, наверное, доверять красивым глазам. В конце концов, однажды они меня уже предали.

– Во Франции врачам удалось добиться великолепных результатов благодаря гипнозу при лечении истерии, – сообщает он. – Думаю, он поможет и нам в случае с вашей болезнью.

– Моей болезнью?

– Травматическая амнезия. – Он наклоняется ко мне, луч света в виде ромбика падает на его лоб, словно бриллиант, словно третий глаз открывается прямо в центре. – Иногда после катастрофы… – Его голос смягчается. – После пугающего или какого-то печального события… – Он думает, что мне надо пояснить значение слова «катастрофа». – …Наш разум выбирает забвение. И прячет все связанные с ним воспоминания как можно дальше. Таким образом мы защищаем себя, это наша стратегия выживания. Но жить в состоянии постоянного страха никому не захочется, правда?

Не хочу говорить ему, что мне страшно и всегда было страшно, сколько я себя помню.

– Я всегда была больна, – говорю я ему вместо этого.

– Нет. – От его улыбки мне хочется плакать. – Нет, не всегда. Когда-то вы чувствовали себя хорошо.

Значит, было время до безумия, и этот доктор Диамант хочет вернуть меня в него.

Не уверена, что это хорошая идея. Совсем не уверена.

Тетрадь остается у меня. Поверить не могу. Все остальное принадлежит лечебнице – даже одежда на моих плечах, но карандаш и тетрадь – мои. Я раскрываю ее и пролистываю страницы. Она пахнет свежестью и новизной, страницы не пропитаны вонью лечебницы. Я оглядываюсь в поисках безопасного места, чтобы спрятать ее. В этой комнате много таких укромных мест. За столом есть как раз подходящего размера выемка между половицами и стеной. Цветочная тетрадь идеально туда помещается.

Подбородок приносит мои лекарства после ужина. Это половина того, что я принимаю обычно.

– Глаз с