я невольно перевожу взгляд на новобрачных и смущаюсь, потому что смотреть на их поцелуй просто так невозможно. Слишком откровенно, но в то же время для меня любой поцелуй на публике — откровение. Вот такая я выросла. Скромная, зажатая, молчаливая. И совершенно не подготовленная к большому и ужасному миру.

— И почему ей всегда везет на богатых и красивых? — задумчиво произносит тетя, нисколько не смущаясь поцелуями пары. — Миллионер, да еще с внешностью аристократа. Ты только глянь на его скулы! Острые, как ножи.

Наверное, так и есть, но я опускаю взгляд, лишь бы не быть пойманной за рассматриванием нового мужа моей матери. Знаю лишь одно — тетя права. Он хорош. Дьявольски хорош, и это пугает. Его зовут Станислав Самойлов, и он действительно миллионер. Насколько мне известно из гугла, хотя информации там критически мало. Знаю лишь то, что он финансист, ни каким боком не связан с миром кино или театра, и с мамой познакомился на какой-то выставке. Последнее мне известно от тети, ведь она — мой основной источник информации. И только от нее я узнаю о жизни матери, когда та предпочитает меня игнорировать, впрочем, делает она это практически с самого моего рождения.

— Вот только надолго ли? — протягивает тетя, теперь смотря на меня.

Приходится пожать плечами, потому что иного ответа у меня нет. Если проанализировать жизнь моей матери, то можно смело заверить — их брак развалился через несколько лет. Но все может сложиться иначе, и проживут они долго и счастливо до самой старости, вот только при любом раскладе для меня в их жизни нет места.

Я — бракованная партия. Впрочем, больше попыток мама не предпринимала, видимо, решив, что и одного ребенка ей достаточно. Все остальное время она тратит лишь на свою жизнь.

— Пойдем к столу? — зовет тетя, и я наконец-то начинаю обращать внимание на мир вокруг себя. Гости покидают танцпол и гуськом направляются к широким столам. Празднество в самом разгаре, и мне приходится играть свою роль, потому что вариантов-то больше нет. На моем присутствии настояла мать. Как тетя позже сказала: «Ей нужна красивая картинка. Ты всего лишь декор, запомни это, детка».

И я помню. К сожалению, тетя никогда не ошибается.

Наш столик располагается рядом с главным столом, за которым сидят новобрачные. Отчего-то для самых близких родственников со стороны невесты не нашлось места там, хотя я не считаю данный факт упущением. Может быть, так даже лучше. По крайней мере, мне не нужно каждую секунду напоминать себе улыбаться и быть миленькой дочуркой обворожительной невесты. Есть лишь один нюанс — я сижу так, что могу видеть маму и ее мужа, и лучше бы мне не смотреть на них, потому что тетя то и дело косится в мою сторону и укоризненно качает головой.

Значит, я вновь смотрю не так.

— Расслабься, — повторяет она и, вольготно развалишься на стуле, потягивает шампанское.

Мне бы ее способность чувствовать себя в своей тарелке в любом месте, но, увы, таким талантом не обладаю. Зато извожу себя получше остальных, то покусывая губу, то крутя под столом салфетку. Аппетита нет, как и желания находиться здесь.

Против воли поднимаю глаза от созерцания тарелки и смотрю на маму, потому что в этот момент она заливисто смеется и прижимается к мужу. Да, теперь он ее муж. Но отчего-то мне неприятно думать о нем как о человеке, который будет жить с ней.

Наверное, это зависть. Да, тетя бы так и сказала. Я завидую матери, ведь у нее теперь новая семья. А что у меня?

Осторожно кошусь в сторону тети. Она. У меня есть только она.

Невольно сравниваю маму и тетю Марину. Они все-таки очень похожи, но с другой стороны, если не знать, что они родственницы, то можно усомниться в близости. Ведь для других они кардинально отличаются друг от друга. Я же вижу серые глаза, одинаковый разрез, тонкие губы, острые носы. Они обе привлекательны, но в то же время красота у них холодная. Тетя не стремится быть в центре внимания, поэтому редко использует косметику или делает сложную прическу. Обычно она стягивает темные локоны в тугой конский хвост, на губы наносит блеск, а глаза подводит карандашом. Мама же никогда не появляется на публике без косметики. Ее лицо — ее реклама. Тем более, сейчас. Быть успешной актрисой мало, нужно сохранять эту успешность, а когда возраст начинает давать о себе знать, то вовремя делать процедуры, которые помогут стать еще краше. Поэтому когда я смотрю на маму, то с трудом узнаю в этой женщину ту, кого хорошо помню по ранним снимкам. Там она еще девчонка — бойкая, яркая, страстная. Сейчас передо мной сидит великолепная женщина, волосы которой собраны в простую, но в то же время сложную прическу, украшенную миниатюрной диадемой. На ней, как и обратила внимание тетя, белоснежное дизайнерское платье, которое только подчеркивает ее ледяную красоту. Кажется, словно она сошла с картинки модного журнала, и мне бы гордиться ею, но не могу.

Просто не могу, пусть и хочу пытаться.

— Элла, лучше поешь, — голос тети звучит странным образом: мягко и даже чуточку нежно.

Сглатываю, понимая, что навряд ли протолкну в себя хоть кусочек, но покорно киваю. Сегодня не тот день, чтоб спорить с тетей. И уж тем более я не могу привлекать к себе ненужное внимание прочих гостей. Просто переждать, а потом можно выплакать все глаза в подушку.

— Хорошо, я поем, — тихо отвечаю и дотрагиваюсь до вилки, намереваясь усердно изображаться покорность, как неожиданно на меня падает тень. Вздрагиваю, но бояться нечего. Всего лишь официант, который меняет бокалы. Передо мной тоже опускается бокал с шампанским, но я хочу отказаться. Пусть заберут, однако тетя хитро щурится и не позволяет мне этого сделать. Стоит официанту отойти, как она, подавшись немного вперед, шепчет:

— Тебе уже есть восемнадцать. Пора бы попробовать.

— Я не буду пить, — также тихо отвечаю и усиленно ковыряю первое блюдо.

Тетя смеется и отворачивается, перебрасывается с кем-то за соседним стоиком не самыми приличными шутками, которые меня нисколько не смущают, и я могу выдохнуть. Меньше внимания, уделенного мне, лучше для моей нервной системы пережить сегодняшний день. Поэтому когда во второй раз за моей спиной возникает чужая фигура, бросающая на стол тень, я уже не вздрагиваю. Думаю, это вновь пришел официант, чтобы подлить напитка в пустой бокал тети, но когда на мои плечи опускаются руки, я начинаю паниковать.

Резко дергаюсь, оборачиваюсь