и безразлично как-то. В семьях должны быть дети, раньше, позже, да какая разница когда. Сына Серёжу он полюбил. Не сразу, конечно. Вначале этот вечно вопящий свёрток дико раздражал. Особенно когда Данилов приходил домой после ночной смены, а молодая мать рассказывала, как она устала, и раз муж дома, то и вставать к сыну должен он.

Его родители радовались, женитьбу сына считали удачной, сноху на руках носили… А он работал, беря дополнительные дежурства, пытался обеспечить, прокормить, чтобы и на развлечения хоть что-то оставалось, и на подарки ей же - собственной жене.

Чтобы Саша с семьёй не снимали жильё, родители разменяли квартиру. Ему с женой отдали двухкомнатную, а сами в однокомнатную ушли. В ту самую, в которой он сейчас проживает.

Период семейной жизни у Данилова растянулся почти на десять лет. Серёже девять исполнилось, когда судья наконец-то вынес решение о разводе и разделе имущества, на которое Данилов не претендовал, справедливо полагая, что жене и сыну должна остаться квартира, о чём и сообщил сразу судье. Но бывшая требовала раздел машины, счета в банке и дачи, тоже переписанной на Александра родителями. В результате он отказался от машины, сохранив участок земли с домиком, где очень любила обитать его мама.

Тогда, выйдя из здания суда, думал о том, что его отцу повезло не дожить до всего этого.

Через полгода экс-супруга сообщила о новом замужестве и о переезде в дальнее зарубежье. С Данилова же потребовала алименты до совершеннолетия Серёжи. Оставить сына с отцом она отказалась, обвинив его в полном невнимании к ребёнку и постоянном отсутствии дома. И опять суд оказался на стороне матери. Данилов вспылил прямо во время заседания, доказывая своё право быть отцом собственному сыну. Но ничего, кроме штрафа за оскорбление суда, не добился. Складывалось мнение, будто бы врачи-хирурги априори не должны иметь детей, потому что работа у них такая.

Дачу всё-таки пришлось продать, а деньги отдать бывшей.

Когда прощался с сыном в аэропорту, не мог сдержать слёз.

По возвращении домой поклялся никогда, ни при каких обстоятельствах не жениться и не повторять своих же ошибок.

Но в его жизни появилась Соня.

***

- Александр Дмитриевич, там недорезанного привезли, - прервал его думы голос дежурной сестры. – Кровищи… Удивляюсь, как ещё не вытек весь.

- Группу крови определили?

- В процессе.

- Пошли работать. Так кто его и чем?

- Да пьяный он, с друзьями, видимо, что-то не поделил. Они и обиделись.

Данилов спустился в приёмный покой, осмотрел мужичка, от которого жутко разило алкоголем, а потом ушёл в операционную. Ночь предстояла длинная.

Часть 2

Смена у Сони закончилась в пять вечера. Данилов дежурил, сегодня они не совпадали. Она ушла, даже не попрощавшись с ним. Обида грызла изнутри. Неужели он не видит, не понимает, насколько она любит его? Или ему попросту не нужна её любовь? Тогда зачем он с ней? И не гонит, держит за тонкие прочные нити, не приближая и не отталкивая. Как она устала от этого. Ведь так хочется счастья. Простого женского, человеческого.

Вошла в дом и поняла, как устала.  Сняла пальто, обувь и прошла в гостиную. Кирилл возился на кухне.

- Сонь, есть будешь? Пять минут, и можно накрывать на стол, – не оборачиваясь, произнёс он.

- Буду, голодная аж жуть. Не рассчитывала тебя дома застать.

- А я с работы, как видишь, вернулся пораньше, дай, думаю, тебя отбивными порадую. Хочешь, свечи зажжём, романтик типа.

Соня рассмеялась.

- Ты с Татьяной расстался?

- Как догадалась? – Кирилл повернулся к жене и внимательно изучал выражение её лица. - Плакала? - то ли спросил, то ли констатировал он.

- Нет, Кирюш, это я так, думы думала. Так поссорились вы с Татьяной почему?

- Не знаю, Сонь, вот просто щёлкнуло в голове что-то, и понял, какая она на самом деле. Мы придумываем себе людей, пытаемся видеть в них заинтересованность собой, пытаемся казаться нужными, важными, что ли, а на деле каждый любит лишь себя.

Он повернулся к плите и перевернул отбивную на сковородке.

- Да ты прям философ, Кирюша.

Соня прошла в свою комнату, переоделась в домашнюю одежду, вымыла руки в ванной, сняла макияж, умылась и вышла к столу. Кирилл расставлял тарелки, достал из бара бутылку красного сухого вина и поставил на стол.

- У нас могла быть идеальная семья. Мы как никто понимаем друг друга, – задумчиво произнёс он.

- Не начинай, наша семья кончилась тогда, когда мы с тобой убили нашего ребёнка. Нас больше не было.

- Жалеешь, что сделала аборт? Я не ожидал таких последствий, ни ты, ни я не виноваты. Это врачебная ошибка.

- Зачем жалеть о том, чего нет и никогда уже не будет? Хватит философствовать, я есть хочу! Вина налей, Кир, а лучше водки.

Дальше ужин протекал обычно. Соня нахваливала вкусные сочные отбивные, Кирилл пил вместе с ней вино. Вспоминали, делились впечатлениями и сомнениями, а потом убрали со стола и разошлись по своим спальням.

Встретились Соня с мужем утром, когда Соня со сковородки сняла на тарелку последние оладушки. Он как раз вышел из ванной и уселся за стол напротив неё в ожидании завтрака.

- Тебе мёд или сметану? - спросила она, наливая кофе в чашечки.

- Варенье, если есть,  – ответил он, вилкой отламывая половинку оладьи и запихивая её в рот.

Она налила из банки в пиалу вишнёвое варенье и поставила перед ним.

- На работу меня подкинешь?

- Обязательно. А Данилов твой не приревнует?

- Ему абсолютно всё равно. – Слёзы опять навернулись на глаза, и Соня постаралась смотреть в тарелку, чтобы Кирилл не заметил их.

- Соня, Соня, не стоит он твоих слёз, впрочем, и любви твоей он тоже не заслуживает. Так что не трать на него нервы. До сих пор не могу понять, зачем тебе, человеку с высшим образованием, работать простой медсестрой. Хочешь, я поговорю и устрою тебя в приличное место, где никаких больных больше не будет?

- Нет, не хочу. Моё место там, в больнице.

- Рядом с Даниловым? - Он не спрашивал, скорее утверждал с неприкрытым сарказмом в голосе. - Это не любовь, Соня, это болезнь. И Данилов твой в ней нисколечко не виноват, потому как заразу в виде навязчивой идеи от тебя не подцепил. Зачем ты себя гробишь?

Соня рассмеялась,