- Я не гроблю себя, я живу, Кирюша! Как могу, так и живу! Всё, пока. – Она чмокнула Кирилла в щёку и побежала собираться на работу.

В отделении всё было как всегда. Соня переоделась в свой медицинский костюм, поздоровалась с девчонками с ночной смены и заглянула в ординаторскую. На диване спал интерн.

- Вставай, Ваня, - обратилась она к нему. - Что один? Остальные где? Чай сделать?

- Так оперирует Александр Дмитриевич, с Ковтуном из приёмного на холецистэктомию пошли.

Соня заварила кипятком два чайных пакетика и поставила кружку на стол, за который присел сонный интерн.

- Просыпайся, Ванечка, просыпайся, чайку попей горяченького и за дела. Зря ты на операцию не пошёл, тебе учиться надо, а ты спишь. Как потом работать станешь?

- Да я хотел, - разочарованно, чуть с обидой и так по-детски произнёс Ваня, - они меня сами не взяли, сказали, что в отделении тоже кто-то оставаться должен. И вообще, что бы ты понимала, Соня.

А она, выскочив из ординаторской, отправилась к себе, упаковала биксы с инструментом и, подхватив их, пошла в стерилизационную. Но по дороге забежала в гинекологию. Всю ночь думала, пока приняла окончательное решение. Теперь она дозрела и готова стать матерью. И чтобы сынок или дочка на него похожи были, на Сашу. Вот тогда он точно никуда от неё не денется. Потому что за те пять лет, что они вместе, она его достаточно узнала. Своего ребёнка он не бросит и от неё, матери малыша, не откажется. Но забеременеть для неё проблема. После аборта и операции ни одного залёта не случилось, хотя они никогда не предохранялись с Даниловым. Да и не хотелось ей раньше родительских обязанностей. Только сейчас поняла, насколько необходим ребёнок.

В гинекологии работала подруга, та самая врач, что ассистировала когда-то Данилову и ругала его последними словами, когда он матку Соне сохранил. Шутка ли - оставить источник инфекции при перитоните! Но всё обошлось, и Соня, пусть теоретически, но всё же могла иметь детей. Только нужны они ей не были до сегодняшней ночи.

Она постучала в ординаторскую и вошла. Кристина курила у окна. Увидев Соню, бросила недокуренную сигарету в банку и пригласила подругу присесть на диван.

-  Что привело тебя ко мне? Ну ладно бы после работы, а сейчас, в самом начале рабочего дня?.. Что, Соня?

Соня опустила глаза под Криськиным испытующим взглядом. А потом подумала, что зря стесняется, ведь пришла уже, так что назад ходу нет.

- Мне ребёнок необходим, Кристина, что можно сделать?

- Шутишь, что ли? Хочешь восстанавливать проходимость труб? Нет, попробовать-то можно, но муж твой опять тебя, случаем, на аборт не отправит?

Она смотрела в душу, и Соне было тяжело под её взглядом. Дрянью себя чувствовала.

- А муж тут ни при чём. Мне ребёнок нужен, а с мужем у нас нет постельных отношений, мы уже много лет как соседи живём.

- Данилов-то что думает? Или его ты тоже спросить забыла?

Кристина вздохнула тяжело, встала, подошла к окну, посмотрела на больничный парк, на деревья, практически голые, на обильную жухлую листву, покрывающую дорожки, с которой безуспешно боролись дворники и сотрудники клинической лаборатории, выгнанные начальством на внеплановый субботник.

- Знаешь, Криська, я девочка взрослая и родить для себя могу, чтоб в старости поговорить было с кем или собственных внуков понянчить. Не надо мне мораль читать. Я в твою горькую жизнь не лезу, так и ты мне позволь мой сахар самой есть. Я не за советом пришла, а с конкретной целью.

Кристина рассмеялась и, вытащив из кармана пачку “Мальборо”, подошла к окну, приоткрыла створку и затянулась.

- Пробовать можно многое, но тебе нужно ЭКО. Говори с Даниловым, решайте, денег у тебя всё равно нет. А у него… ну, может, за эти годы что подкопил.

Соня испытующе смотрела Кристине в глаза.

- А если без цинизма?

- Тогда давай начнём с метросальпингографии. Пойдём, мазки у тебя возьму и посев, а потом по обстоятельствам.

В родное отделение Соня бежала в приподнятом настроении, даже песенку напевала. Уверена была, что всё у неё получится: и семья нормальная, и Данилов рядом, и дочка. Она почему-то была уверена, что у них с Сашей родится девочка, такая же тёмненькая, как он, с вьющимися шелковистыми волосиками и серыми глазками.

Часть 3

Рабочий день у Сони подходил к концу. Данилов давно мог уйти после дежурства, но решил дождаться её. Ключи-то она у него дома забыла и придёт или не придёт к нему сегодня - оставалось загадкой. Но очень хотелось провести вечер с ней, да и ночь тоже. Нет, он давно не задумывался, любит ли её. Это в самом начале имело какое-то значение, но тогда он её жалел, восхищался её чувствами к нему, настойчивостью и целеустремлённостью по завоеванию его сердца и его постели. Теперь же она была в его жизни чем-то статичным, как воздух, вода, пища, он привык к её присутствию. Ему нравилось просыпаться с ней рядом. Он хотел её всегда, да и секс с ней оказался очень гармоничным. Соню как будто создали специально для него.

Данилов не мог похвастать длинным списком женщин, с которыми спал. Их было всего три. Дина - первая женщина и первая любовь в восемнадцать лет. После неё - жена, и вот теперь Соня. С Диной всё было впервые, неумело, интуитивно как-то. Ярко, потому как первое чувство всегда самое запоминающееся, только недолгое. Против их «связи» выступили и его, и её родители. Он так и не понял, из-за чего их семьи ненавидели друг друга. Но ему пришлось отступить. Дину увезли в другой город и выдали замуж. А он, узнав об этом, сделал предложение своей теперь давно уже бывшей жене…

Данилов глянул на настенные часы. Всё, ему пора. Он поменял больничные тапочки на уличные кроссовки, повесил в шкаф халат, накинул на себя куртку и, попрощавшись с дежурным врачом, вышел из ординаторской.

Соня беседовала со сменившей её сестрой, тоже готовая на выход.

Увидев Данилова, шагнула к нему навстречу и одновременно с ним произнесла:

- Надо поговорить.

Они рассмеялись тоже одновременно и вместе покинули здание больницы.

Соня изъявила желание приготовить ужин, а потому заехали в супермаркет, прихватили бутылку вина и так всего по мелочи: картошку, курицу, зелень на салат.