Словом, убедил, за что был соответствующим образом награжден. Позже.

А некоторые коллеги Гордеева, да хоть и тот же Вадим Райский, человек несомненно способный, пробивной, обладающий необходимым опытом и связями, способны пойти в аналогичных ситуациях на определенный риск.

Да вот, к примеру, еще случай. Опять же по чьей-то, теперь и не упомнишь, рекомендации обратилась к Гордееву жена проректора одной из московских академий. Мужик сел за взятки. Крупные. Все было доказано, ибо нашлось достаточно свидетелей. И загудел голубчик по статье двести четвертой на всю пятерку. Так вот, Юрий Петрович, для встречи с которым та супруга прихватила с собой в сумочке внушительный пакет и уже готова была его передать, изъяви на то Гордеев свое согласие, подумав и сделав многозначительное выражение, с некоторой даже печалью вынужден был отказаться от столь лестного предложения дамы. Он сослался на обилие дел, среди которых все срочные, и по исключительно этой причине он не сможет уделить ей и ее делу полного своего внимания. А отвлекаясь на другие дела, он работать не может.

И тут, что называется, чертиком из коробочки явился Вадик Райский. Когда требуется, он умеет напускать на себя такой важный вид, что даже сам ас «сэр Генри» и тот лишь разводит руками. Выслушал Вадим расстроенную отказом Гордеева женщину, тайком от нее покрутил пальцем у виска, имея в виду, разумеется, Юрия Петровича, и немедленно изъявил согласие взвалить на свои плечи ее дело в порядке надзора.

Юрий позже спросил Вадима, на что он, собственно, надеется, именно взваливая на себя сей неподъемный груз? Райский смеялся. Оказалось, он и не собирался всерьез вызволять махрового взяточника из колонии, где тот уже пребывал. А по делу почему же не поработать? Он уже слышал об этом процессе, даже с судьей знаком, которая выносила приговор, – довольно приятная в общении баба. Ну вот и напишет он жалобу в порядке надзора, посуетится, потянет, устроит небольшой спектакль. Но потом половину гонорара «честно возвратит». Рискованно? А что поделаешь, если срочно нужны деньги? Сколько она там предлагала? Двадцать тысяч баксов? Отлично. Десять можно будет через месячишко-другой вернуть. Как говаривал в свое время великий клоун Никулин? Не судьба! Это когда два поезда мчались по одной ветке навстречу друг другу и не столкнулись. А проректор все равно уже половину срока отсидел, чего ему осталось-то? Пустяки, нет базара…

И почему это разгорелись сейчас глазки господина адвоката Райского? Неужто хороший гонорар чует? Этого качества у него, кстати, не отнимешь – за версту большие деньги унюхать может. Способность у его организма, понимаешь, такая оригинальная.

– Ладно, – хмыкнул Вадим, не дождавшись ответа. – Не хочешь говорить – и не надо. Но учти, что с тобой в паре я поработал бы с удовольствием. Как бывалоча, а? Давай заходи, жду…

Он открыл дверь и, сделав максимально приветливое лицо, заявил:

– Прошу вас, уважаемая, заходите, Юрий Петрович освободился и весь к вашим услугам. Извините, что пришлось подождать, – и, обернувшись к Гордееву, прошипел, сделав зверские глаза: – Чашку убери!

Это верно, незачем знать клиентке, что пока она с томлением в душе дожидалась в приемной встречи с адвокатом, тот – холодная и подлая душа! – попивал себе, видите ли, кофеек! Молодец Вадик.

Юрий Петрович поднялся, сунув чашку с блюдечком на полку с папками и справочниками, и когда клиентка вошла, встретил ее у двери – с учтивым выражением на лице.

– Прошу меня извинить, что пришлось немного подождать… Я заканчивал необходимые дела, чтобы уже в дальнейшем не отвлекаться при беседе с вами. Садитесь, с кем имею честь?

Подумал походя: а что, вполне ничего! И фигурка, и цвет лица, и… жаль, что в брюках, но, кажется, и ножки очень даже неплохие. При такой фигурке они должны быть стройненькие. Сколько же ей лет? Примерно двадцать пять. И какое горе привело? То, что горе, было заметно – личико осунувшееся, хотя и ухоженное.

Усадив посетительницу у стола, Гордеев вернулся на свое место.

– Внимательно слушаю вас! – Этот несколько манерный тон он усвоил все от того же Райского, чья обходительность, когда требовалось, была выше всяческих похвал.

– Я хочу, чтобы вы помогли одному человеку… – решительно начала женщина и запнулась, будто это было все, что она намеревалась сказать.

– Начнем по порядку, – мягко заметил Юрий Петрович. – Кто вы и почему обратились именно ко мне? Если это не страшный секрет.

Он заговорил с ней словно с маленькой девочкой – на некоторых женщин такой прием действует покоряюще, знал уже.

– О вас я узнала от знакомой. Сказала папе. Он… ну как вам сказать? Какое-то время назад работал в Московской мэрии, заведовал всеми строительными делами – главным образом, инвестированием. Программами, вы понимаете? – И, не ожидая ответа, продолжила: – Он теперь работает в крупнейшей архитектурной фирме, и узнать про названного адвоката трудностей ему не составило. Вот я и пришла к вам. Помогите.

– Так, кое-что уже понял. Как вас зовут?

– Меня зовут Лидия Валентиновна Поспеловская.

– По мужу? – высказал догадку Гордеев.

– Нет, я не замужем…

– Ах, значит, это ваш отец? Известная фамилия, я, собственно, поэтому и спросил. И что же?

– История, которую я решилась вам рассказать, долгая, хотя… как посмотреть. Я, конечно, могла бы изложить вам только существо вопроса, каркас, так сказать, строения…

– А вы сами, простите, Лидия… можно пока без отчества?

– Пожалуйста, я не обижусь.

– Отлично, и вы можете спокойно называть меня Юрием. Юрой, если пожелаете. Так вот, Лида, сами-то вы имеете хоть какое-нибудь отношение к той профессии, в которой уже прозвучало имя вашего отца?

– Я закончила Архитектурный институт и сейчас работаю на той же фирме, где и папа.

– Извините, попутно, а почему он ушел из мэрии? Это не-е… семейная тайна?

– Вы смотрите в самый корень, – несколько натужно, но все же улыбнулась Лидия, и лицо ее стало просто очень симпатичным. Не ярко красивым или эффектным, как, скажем, у той дамы, которая только что вспомнилась Гордееву и которой пришлось отказать вовсе не по причине того, что Юрий Петрович сам оказался совестливым человеком, нет, он просто не пожелал дурить бабе голову.

Валерия ее звали. Лерочка! А какие ножки – мама моя родная! Она позже, когда случайно где-то встретились, так обрадовалась Гордееву! Оказывается, эта красивая бестолковка не послушалась его совета и все-таки обратилась… в другую юридическую консультацию. Где ее самым бессовестным образом надули. И деньги взяли, и наобещали, и долго морочили голову, а потом часть гонорара вернули, заявив, что ничего сделать не смогли, однако потраченное на нее время ей пришлось таким образом оплатить.

Лерочка была так опечалена, так огорчена тем, что не вняла совету честного адвоката Гордеева! А он стал утешать ее. Два дня утешал – практически без перерыва, благо были выходные. Еле потом ноги домой унес.