родину, там меня все равно арестуют и казнят как коллаборационистку. Однако, когда я смотрю на темные извилистые тропы, которые тянутся передо мной в будущее, эта выглядит самой легкой и самой очевидной. Что ждет меня впереди? Банка керосина, которую насильно вольют мне в глотку, чтобы потом поднести к губам горящую спичку? Скальпель и кислота, ставшие уделом того так и не заговорившего парня из Сопротивления? Или меня, превратившуюся в живой скелет, затолкают в вагон для перевозки скота вместе с еще двумя сотнями несчастных и отправят бог весть куда, чтобы я еще по дороге умерла от жажды? Нет. Я не пойду ни по одной из этих троп. Та, которую я выбрала, легче остальных. А на другие страшно взглянуть даже краем глаза.

Я собираюсь писать по-английски. Мне не хватит словарного запаса, чтобы вести речь на военные темы по-французски, знаний немецкого у меня тоже недостаточно. Кому-нибудь придется перевести все это для гауптштурмфюрера фон Линдена. Например, фройляйн Энгель. У нее прекрасный английский. Это она объяснила мне, что парафин и керосин – одно и то же. То, что у меня на родине зовется парафином, американцы называют керосином, примерно так же это слово звучит на французском и на немецком.

(Насчет парафина, керосина или как его там. На самом деле мне не верится, что у вас есть лишний литр керосина, чтобы извести его на меня. Или, может, вы покупаете топливо на черном рынке? И как это оформляется документально: «1 л авиационного керосина для казни британской шпионки»? Как бы то ни было, очень постараюсь не вводить вас в такие убытки.)

Мне выдали длинный список того, что я должна включить в свои показания, и одним из первых пунктов значится местоположение британских аэродромов, с которых планируется атаковать Европу. Фройляйн Энгель не даст соврать: я расхохоталась, когда прочла это. Вы правда думаете, что мне хоть что-нибудь известно о том, откуда союзники планируют послать в оккупированные нацистами страны свои военные самолеты? Я стала спецагентом потому, что хорошо говорю по-французски и по-немецки, а еще быстро соображаю и придумываю всякие истории; я стала узницей гестапо в Ормэ, потому что совершенно не ориентируюсь в пространстве. Примите во внимание: те, кто меня готовил, всячески поддерживали мое блаженное неведение относительно аэродромов именно на тот случай, чтобы я не могла ничего вам сообщить, если буду поймана. Не забывайте также, что мне не сказали даже название аэродрома, с которого мы вылетели. И позвольте напомнить, что я провела во Франции меньше сорока восьми часов, прежде чем какой-то ваш старательный агент задержал меня, чуть не попавшую под фургон с курами, а все потому, что перед тем, как пересечь улицу, я посмотрела не в ту сторону. Из этого можно понять, насколько гестаповцы дошлые. «Эта дама, которую я вытащил из-под колес и спас от верной смерти, переходила дорогу и сначала посмотрела направо, чтобы проверить, не едет ли транспорт. Направо, а не налево, следовательно, она, должно быть, британка и, вероятно, прыгнула с парашютом из самолета союзников, чтобы оказаться в захваченной нацистами Франции. Значит, нужно арестовать ее как шпионку».

Итак, у меня нет чувства направления. У некоторых из нас имеется этот поистине трагический дефект, поэтому мне нет никакого смысла даже пытаться указать вам расположение каких бы то ни было аэродромов. Разве что мне дали бы точные координаты. Пожалуй, координаты я могла бы и выдумать, причем обставить это очень убедительно, чтобы выиграть для себя еще немного времени, но в конце концов вы все равно раскусили бы меня.

Еще один пункт списка, по которому я абсолютно ничего не могу сообщить, это «конструкции используемых летательных аппаратов». Ну и списочек, обхохотаться просто. Можно подумать, я хоть что-то понимаю в самолетах. Если бы я даже мало-мальски в них разбиралась, была бы пилотом Вспомогательной службы воздушного транспорта, как Мэдди, которая забросила меня сюда, или работала бы механиком либо слесарем. Уж точно не сидела бы в штаб-квартире гестапо, трусливо выбалтывая явки и пароли. (Больше о своей трусости я писать не буду, а то слишком цинично и неловко получается. Да и не хочу я, чтобы вы заскучали, отобрали у меня эту прекрасную бумагу и снова стали пихать головой в тазик с ледяной водой, пока я не задохнусь и не потеряю сознание.)

Хотя погодите, кое-какие типы летательных аппаратов я знаю. И расскажу вам о тех, которые мне известны, начиная с «пусс-мот», что значит «гарпия». На таком самолете начинала моя подруга Мэдди. На самом деле именно «пусс-мот» стал первым воздушным судном, которым она управляла, и даже первым, к которому вообще близко подошла. Да и сама история о том, как я здесь очутилась, тоже начинается с Мэдди. Не надеюсь когда-нибудь узнать, как вышло, что, когда вы меня взяли, вместо собственных документов у меня при себе оказалось ее удостоверение личности вместе с лицензией пилота, но если я расскажу про Мэдди, вы поймете, почему мы прилетели сюда вместе.

Типы летательных аппаратов

Полное имя Мэдди – Маргарет Бродатт. Впрочем, вы и так знаете, у вас же ее документы. Бродатт – нетипичная для Северной Англии фамилия: может быть, у Мэдди русские корни, во всяком случае ее дедушка родом из России. Но сама она настоящая уроженка Стокпорта. И, в отличие от меня, у нее все в порядке с чувством направления. Она может ориентироваться по звездам и по компасу, но, думаю, ей удалось так хорошо натренироваться, потому что дед подарил ей на шестнадцатый день рождения мотоцикл. Потом Мэдди уехала из Стокпорта, ее носило по нехоженым тропам на вересковых пустошах Пеннинских гор. В Стокпорте, куда ни кинь взор, повсюду увидишь Пеннины, зеленые и голые, над которыми, как в цветном кинофильме, быстро сменяют друг друга полосы облаков и солнечного света. Я знаю это, потому что гостила в выходные у Мэдди в доме ее дедушки с бабушкой и подруга возила меня на своем мотоцикле на вершину Дарк-Пик. Этот день стал одним из самых чудесных в моей жизни. Была зима, солнце появилось всего минут на пять, но даже тогда мокрый снег не перестал падать, – Мэдди и дали три свободных дня только потому, что все прогнозы обещали нелетную погоду. Однако на те пять минут Чешир стал зеленым и сверкающим. Дедушка Мэдди держит мотомагазинчик с мастерской, и специально к нашему приезду он купил на черном рынке немного бензина. Хотя сказанное и не имеет никакого отношения к типам летательных аппаратов, я все равно завела