поддерживать дружеские отношения с придурками-фашистами из Германии – здравая идея. Последователям Мосли больше не разрешалось носить безвкусные черные рубашки, которые были у них вроде униформы, – уже приняли соответствующий закон, главным образом чтобы помешать этим молодчикам устраивать беспорядки на манер тех, которые начинались с маршей по еврейским кварталам Лондона. Но фашисты все равно вышли приветствовать Мосли. Восторженный отряд его почитателей встретился с разъяренной толпой ненавистников. Еще там были женщины с корзинами, явившиеся за покупками на субботний рынок. Были полисмены, были домашние животные: кое-кто из полицейских прибыл верхом, а еще на рынок гнали стадо овец, в котором увязла запряженная лошадьми повозка молочника. Там были собаки. И, вполне возможно, там были также кошки, кролики, куры и утки.

Мэдди все никак не удавалось пересечь Стокпорт-роуд. (Не знаю, как на самом деле называется улица. Может, как раз именно так, потому что это главная дорога через город, которая тянется с юга. Но на мою информацию нельзя по-настоящему полагаться.) Мэдди все ждала и ждала, стоя на краю людского водоворота и высматривая просвет. Однако через двадцать минут начала раздражаться. Теперь сзади на нее тоже напирал народ. Она попыталась развернуть мотоцикл, держа его за руль, и в кого-то врезалась.

– Ой! Смотреть надо, куда прешь со своим драндулетом!

– Извините! – Мэдди подняла глаза.

И увидела группу молодчиков, вырядившихся ради марша в черные рубашки, даром что за такое могли арестовать. Волосы у всех были зализаны назад и набриолинены, как у летчиков. Молодчики с торжеством смерили Мэдди взглядами с головы до пят, явно не сомневаясь, что перед ними легкая добыча.

– Классный мотоцикл!

– Классные ножки!

Один из компании издал гнусавый смешок.

– Классные… – Он использовал грязное словцо, каких не произносят в приличном обществе. Я даже писать его не стану, ведь вы вряд ли знаете его значение, а мне самой уж точно неизвестен его французский или немецкий аналог. Грубиян пустил словечко в ход, подзуживая Мэдди, чтобы ее спровоцировать, и это сработало. Моя подруга толкнула мотоцикл вперед, наехав колесом на хулигана, в которого уже врезалась до этого, и тот немедленно ухватился своей здоровенной лапищей за руль. Мэдди потянула руль на себя, и несколько секунд прошли в борьбе. Хулиган не отпускал мотоцикл, а его дружки хохотали.

– Зачем такой маленькой цыпочке такая здоровенная игрушка? Откуда она у тебя?

– Сам-то как думаешь? Из мотолавки!

– Значит, от Бродатта, – резюмировал один из молодчиков. В этой части города купить мотоцикл больше было негде. – Он продает мотоциклы евреям.

– Может, это еврейский мотоцикл.

Вы, вероятно, этого не знаете, но в Манчестере и его задымленных предместьях живет довольно много евреев, и ни у кого нет никаких возражений. То есть, конечно, всякие придурки-фашисты недовольны таким положением вещей, но, думаю, вы понимаете, что я хочу сказать. На протяжении всего девятнадцатого века евреи съезжались сюда из России и Польши, из Румынии и Австрии, со всей Восточной Европы. Мотолавка с мастерской, о покупателях которой шла речь, принадлежала деду Мэдди на протяжении последних тридцати лет. Дела шли довольно неплохо, настолько, что элегантная бабушка Мэдди могла вести приятный ей образ жизни, а вся семья обитала в большом старом доме на окраине города в районе Гроув-Грин и держала садовника и поденщицу, которая вела хозяйство. Как бы то ни было, когда свора хулиганов начала плеваться ядом, поминая дедушкину лавку, Мэдди сглупила и ввязалась в перепалку. Она сказала:

– Вы всегда втроем собираетесь, чтобы довести до конца свою мысль? Или кто-то из вас может справиться в одиночку, если дать ему побольше времени?

Хулиганы толкнули мотоцикл, и он упал, потащив за собою и Мэдди. Потому что придуркам-фашистам больше всего нравится издеваться над людьми.

Однако на людной улице выходка вызвала взрыв негодования, а потому кучка хулиганов снова расхохоталась и удалилась восвояси. Мэдди слышала характерный гнусавый гогот одного из них, даже когда его спина уже скрылась из виду.

Людей, которые поспешили к ней на помощь, было куда больше, чем сбивших ее с ног негодяев: какой-то рабочий, молодая мать с детской коляской, мальчишка, две хозяйки с корзинками для покупок. Они не вмешивались в ссору, но помогли девушке подняться и отряхнуться, а рабочий ласково провел ладонью по крылу Бесшумного Красавчика и спросил:

– Вы не пострадали, мисс?

– Классный мотоцикл! – Это сказал мальчишка, но мать быстро одернула его:

– Ой, да замолчи! – Слишком уж узнаваемым эхом недавних слов толкнувшего Мэдди хулигана-чернорубашечника прозвучала такая реплика.

– Он и правда хороший, – проговорил мужчина.

– Не новый уже, – скромно, но польщенно отозвалась Мэдди.

– Надо, милочка, чтобы за твоими коленками кто-нибудь присматривал, – посоветовала одна из хозяек с корзинками.

А Мэдди думала про себя, имея в виду самолеты: погодите, придурки-фашисты, у меня будет игрушка куда побольше, чем этот мотоцикл.

С возрожденной верой в человечество Мэдди протолкалась сквозь толпу и выбралась на задворки Стокпорта с их мощеными проулками. Тут не было никого, кроме крикливых стаек мальчишек, играющих в уличную разновидность футбола, да раздраженных старших сестер, которые, подвязав волосы платком, сердито выбивали ковры или мыли ступени крыльца, пока их матери ходили за покупками. Честное слово, я разревусь от зависти, если буду и дальше думать о том, что все они погибли под бомбами или еще как-нибудь.

Фройляйн Энгель снова заглянула мне через плечо и велела не писать больше «придурки-фашисты»: она считает, что гауптштурмфюреру фон Линдену это не понравится. По-моему, она побаивается своего начальника (да и кто ее осудит?), и шарфюрер Тибо тоже этим грешит.

Расположение британских аэродромов

Не могу поверить, что вам действительно нужно услышать от меня о том, что аэродром Каттон-парк находится в Илсмер-порте, ведь в последние десять лет он был едва ли не самым оживленным летным плацдармом на севере Англии. Там строят самолеты. Перед войной на аэродроме располагался гражданский авиаклуб, весьма шикарный, а еще там годами находилась база Королевских ВВС. Здешняя эскадрилья бомбардировщиков использует Каттон-парк начиная с 1936 года. Предположить, что там творится в данный момент, вы можете с тем же успехом, что и я, и, возможно, ваши догадки будут даже точнее. Но не сомневаюсь, что сейчас летное поле защищено аэростатами и зенитными орудиями. Когда в то субботнее утро Мэдди приехала в Каттон-парк, то сперва, по ее же словам, тупо глазела по сторонам: сперва таращилась на автостоянку, потому что никогда прежде не видела столько дорогих машин в одном месте, а потом в небо, на прежде никогда не виданное ею огромное количество самолетов. Чтобы хорошенько их рассмотреть, она прислонилась к ограде. Через несколько минут до Мэдди дошло, что