и разлучил его с Розой. Значит, нужно кричать о помощи в окошко автомобиля?

— Да, верно, продолжайте ехать этой дорогой, все время прямо.

Сидя рядом с высоким месье, Антуан чувствует, как у него внутри разливается покой, и ему ничуть не страшно. Но зачем же все-таки он расцепил их с Розой руки?

Антуан доверяет этому незнакомцу. Кажется, он хороший. (И пахнет от него хорошо — вокруг еле уловимого, тонкого запаха чистоты вьется запах одеколона.) Да и выглядит он достойно, очень достойно, он просто сияет благородством, как ночь, спустившись на землю, сияет мириадами звезд. Антуан как будто бы шагает туда, где кончается темнота, он вот-вот переступит черту, за которой светло и ясно.

— Ну как, малыш, все в порядке? Будь же счастлив, — говорит незнакомец, он взволнован и смущен, словно только что доверил мальчику тайну.

Антуан перебирает пуговицы на своей новой курточке, изучает карманы, ощущая пальцами плотную, добротную ткань.

Машина останавливается напротив сквера на улице Лаборд. В доме лифт, совсем как у Антуана. Незнакомый господин мягким движением впускает его в кабину и входит сам и, пока они едут, снова спрашивает, все ли в порядке. Когда лифт подплывает к третьему этажу, Антуан отвечает, что все хорошо. Еще через полтора этажа незнакомец говорит:

— У меня весело, вот увидишь, там дети, и они уже заждались тебя.

Услышав скрежет лифта, ребятишки открывают дверь квартиры и всей гурьбой выбегают встречать Филемона Бигуа. Среди них и малыши, и дети постарше, и ни один не кажется несчастным. У самого высокого мальчика в руках футбольный мяч. С цепким любопытством все разглядывают новенького, и, похоже, им не терпится рассказать ему множество вещей. Память Антуана схватывает каждую деталь. Вероятно, он даже слышит, как работает его ум и вбирает все происходящее. Ни одна мелочь не ускользает.

— Вот и ваш новый друг, — говорит незнакомец.

Антуану протягивают пятнадцатилетнюю руку и еще две руки — они гораздо меньше, чем у него самого.

II

Полковник Филемон Бигуа представляет Антуана своей жене так скупо, как только можно вообразить:

— Юный Шарнеле.

Деспозория полная и прекрасная, и до чего ласково она смотрит на мужа, сколько сияния в ее глазах. Супруги обмениваются взглядом значительным и полновесным, который насыщен осознанием выполненного долга.

Няня помогает Антуану вымыть руки и лицо, ребята внимательно наблюдают — они не отходят от новенького ни на шаг, им любопытно в нем все. Они быстро смекнули, из какой Антуан семьи и чем омрачена его жизнь.

Между тем полковник с женой, перешептываясь, идут в комнату, где Антуан еще не был. Умытый и опрятный, он выходит из ванной. Кто-то из мальчиков слегка щипает его за руку, и чей-то еще красный тапочек в шутку ставит ему подножку. Потом все садятся за стол ужинать. Антуану радостно, ведь напротив, прямо на уровне глаз — глаза примерно такого же возраста, как его глаза. Раньше он ел только вместе с няней, она добрая и заботливая, это правда, но всегда сидела к нему боком, так что Антуану казалось: она — со своим цветочным именем Роза — где-то на дне стеклянной банки. В той же банке мама, она в шляпе и повернулась спиной, «До свидания, малыш», даже не смотрит на него, и рука уже толкает дверь квартиры. И еще мимолетная вереница лиц — мамины друзья, пожилая дама, и дама молодая, и молодой человек, розовощекий и гладко выбритый, учтивый, точно ангел; может быть, он носит усы, хотя Антуан в этом не уверен. А в последний месяц кто-то присылал ему каждую неделю игрушки.

Дома у полковника необычайно все. Скатерть, стаканы, прямота и свежесть взглядов, искорки в глазах. Еда чудо как вкусна, тарелки изумительны, свет мягок. Все как торжество, стол большой, вокруг Антуана живые люди, он смотрит, как еда проворно прыгает к ним во рты, и рты весело жуют. Хлеб, даже хлебные крошки — восторг, а вода в щедрых стаканах точь-в-точь из сказки.

Он сидит по правую руку от полковника, и тот режет ему мясо, показывает, где сок, масло, хлеб и все остальное, хотя Антуан и так видит — угощение прямо перед ним. Полковник же — само благородство, его такт выше всяких похвал, он отказывается от вина, ест мало, лучшие куски оставляет домочадцам, намазывает детям масло на хлеб, не угощается десертом. Но после ужина — погодите, что же это такое? Он выпивает огромную — втрое больше, чем у остальных, — чашку кофе, притом без сахара, пристально глядя на Антуана.

Потом Бигуа ведет Антуана в гостиную, сделав знак жене, чтобы та вышла, и, выждав паузу (кажется, что сердце полковника, трепеща от волнения, побледнело у него в груди), говорит:

— Если хотите, Антуан, я прямо сейчас отвезу вас домой.

Мальчик молчит, чувствуя, что не ему это решать и такие вещи его не касаются, это дело взрослых.

— Или вы хотите остаться у нас?

Антуан молчит и теперь, шлифуя этим молчанием свою тишину после предыдущего вопроса.

— Ну ладно, ступай к ребятам, но как только захочешь вернуться домой, скажи мне, я тут же отвезу тебя обратно.

Антуан идет в детскую к своим новым товарищам. Те сразу подбегают к нему.

— Тебя где украли?

Честно и прямо, без всякого удивления Антуан отвечает:

— Возле Галереи Лафайет.

— Мы здесь все краденые.

При слове «краденые» Антуан чуть не рассердился, но потом уловил, что для ребят оно означает то же, что «благородство» для благородных особ или «коллега» для членов Академии.

— А меня вот украли в Лондоне, — говорит Фред. — Ну и туманище был в тот день.

— Меня тоже в Лондоне, — сообщает другой мальчуган, — мы ведь с тобой братья.

Антуан замечает, что они близнецы и у них легкий английский акцент.

— А меня прямо из кровати, — рассказывает самый старший.

— Ну же, не бездельничайте, — журит их Деспозория, входя в комнату. — Порезвитесь еще немного, а потом спать.

— Хорошо, мам, — отвечают три голоска, с явно фальшивой интонацией.

Дети принимаются бесцельно бегать возле Деспозории, так что Антуан не успел узнать, как их украли.

Спать его укладывают полковник с женой — в тот вечер они хотят сделать это сами, не поручая Антуана няне. Бигуа достает из кармана сантиметровую ленту, сосредоточенно снимает с него мерки и диктует их Деспозории.

Бережно, но с тревогой, полковник ощупывает мальчика, проверяя, нет ли у того грыжи, ушибов или чего-то подобного. Аккуратно отворачивает ему веко и, изучив красную сеточку сосудов, убеждается, что Антуан здоров. Почти неуловимо кивает жене,