исследования, послужил основой для отбора, организации и синтеза событий, на фоне которых действует главный герой, и они же послужили нам отправным пунктом и оказали большую помощь в поиске ответов на сформулированные ранее вопросы относительно механизмов и природы насилия, а также поведения некоторых действующих лиц. Многие из указанных текстов, широко используемые в этом втором томе в качестве свидетельств, в литературном плане представляют собой весьма сырые, необработанные, но не апологетические воспоминания людей, направлявших и применявших насилие со стороны правящих классов, а также тех, кто прибегал к насилию в качестве реакции и ответа со стороны классов угнетённых.

Артуро Алапе

Мною в систематизированной форме используются данные прессы за период с 1964 по 1985 г., причём не только для полноты освещения проблемы, но и для понимания общественного фона военного опыта главного героя. В настоящее время стало модным повторять старую мысль о том, что историк не должен становиться ни обвинителем, ни защитником прошлого. Он должен стремиться делать своё повествование, исходя из объективной реальности, уважать факты, точно и строго придерживаться только их. Отбор этих фактов был совершён на основе моего первоначального замысла и корректировался мной постоянно на протяжении всей работы. Относительно языка и технических приёмов изложения отмечу, что он вырабатывался в соответствии с лексикой действующих лиц; мною часто используются регионализмы, которые наиболее точно передают характер лингвистического народного творчества. Сходным образом даётся описание природно-географического ландшафта Колумбии, тех старых дорог, которые пронизывают всё те же дороги, по которым проходили герои прошлых и нынешних гражданских войн в этой стране.

Часть первая

Глава первая

Другие Кордильеры

Сон. Море – множество птичьих крыльев

Маруланда уже начал беспокоиться из-за того молчания, что царило в горах и сковывало всякое движение. Всё вокруг казалось мёртвым, обречённым на исчезновение, горы превратились в образ одиноко застывшей скалы. Для него, человека с тонким слухом, не было ничего более раздражающего, чем невозможность разобраться в том разнообразном шуме, который он слышал всю дорогу. Любой природный шум, человека или животного, не оставался не замеченным им; слушая, он обретал связь с миром, который его окружал, он сливался с окружающей природой. Атавистическая тишина превращала его в насторожившегося человека, что ещё с детства было важным уроком его жизни. Ему было трудно представить себе мир, в котором ему не надо было бы искать следы присутствия врага, сразу обнаруживая их там, где он только что прошёл. Привычка преследуемого человека, который вынужден, для того чтобы выжить, слышать или даже воображать дыхание того, кто его выслеживает.

Размышляя об этой тишине, которая рождала смутные подозрения, тишине, которая опутывала всё вокруг невидимыми нитями, включая звук собственных шагов, он шёл по тропинке к реке, идя навстречу её длинному, извилистому телу. Пока он шёл, он не слышал шума реки, этого рассказчика разных диковинных историй, он хранил в памяти сгустившееся молчание и следовал ритму своих предчувствий. Но вот он вышел на речной песок, и чары молчания были подавлены эхом голоса реки, они исчезли полностью.

Почувствовав озноб, который всегда возникал, когда приближалась опасность, он решил взять одно из привязанных к дереву каноэ, чтобы на этот раз наконец-то пуститься в тот путь, о котором он постоянно тосковал в своей жизни преследуемого человека. Он увидел реку, умиротворённую тишиной, и представил себе море, которого никогда не видел. Он, человек гор, никогда не видел море. Для него было невозможным охватить разумом то, что должно было быть морем, представить его образ и тем более реальность. Уже без всякой тревоги в душе, плывя по течению молчаливой реки, он представлял, что море – это как громадное крыло всех птиц гор, огромный взмах крыльев, крыло гигантских волн.

Каноэ медленно подплывало к пустынному берегу. Оттуда кто-то, размахивая руками, подавал ему знаки. Он лихорадочно начал соображать, как он будет обороняться в этой ситуации, но вдруг увидел неясную фигуру молодой женщины, зовущей его без слов. Она на расстоянии говорила с ним своим горящим взором и спокойным движением рук. Послушно выйдя из каноэ, он доверился этому красноречивому молчанию женщины. Только несколько раз в своей жизни он чувствовал такое спокойствие в своей душе. Женщина предложила ему еду и неторопливо рассказала обо всех своих снах, и, не обменявшись больше ни единым словом, они стали искать убежища от надвигающейся темноты. Ночью он спал с ней, и на следующий день, уже сев в каноэ, он знал, что оставляет в её чреве своего будущего ребёнка, который потом уйдёт в поисках своих гор. Позже он не хотел вспоминать о тех снах, которые у него были с другими женщинами, повстречавшимися на его долгом пути вниз по реке, в поисках никогда не виданного им моря. На одном из поворотов реки тишина взорвалась тем, что он ощутил как радость, которая охватила его полностью: море. Огромные волны вырастали, пытаясь дотянуться до небесного свода, и они казались ему единым крылом и гомоном всех птиц гор. Волны обрушивались так, словно кто-то подрезал их под корень, и очень далеко, на краю горизонта, Маруланда увидел остров, который венчался контуром горы.

Откуда-то далеко, с кроны высоких деревьев взлетел огромный серый орёл, в клюве он нёс перепуганную рыбу голубого цвета.

Смерть. Медленно угасающий взор

Смерть очень осторожно подбиралась по тропе к Мануэлю Маруланде Велесу, она давно стала тенью этого человека. Упорная и терпеливая, она всегда была настороже и никогда не упускала из виду ни одного его шага. Невидимка, она тем не менее всегда любила маскироваться, всегда появлялась в самые критические моменты жизни Маруланды, для того чтобы воспользоваться подходящим моментом и выместить на нём всю свою злобу. Человек, который живёт рядом со смертью, который столько раз уходил от неё, неизбежно должен, хотя бы один раз в своей жизни, мучительно пережить её присутствие. Такова его судьба, так написано на его ладони: медленно угасающий взор, неизбежное избавление от последних иллюзий, слабость и неподвижность во всём теле, безразличие, появляющиеся на лице, ничего не значащие слова, молчание, порождённое безнадёжностью. Все внешние события проходят мимо, жизнь замирает в его сердце. Но смерть была терпеливой, она ждала насильственной гибели Маруланды. Ей доставила бы мало удовольствия естественная смерть Маруланды – на исходе его старости, ночью, заполненной снами. Нет. Люди, подобные Маруланде, должны умирать иначе – истекая кровью, при ярком