Это походило на кошмар. Аямэ словно вернулась на поле боя, вот только теперь он разворачивался на территории ее собственного клана.

– Аямэ, – раздался мужской голос, не давая ей до конца осознать происходящее, и она подняла голову, встречаясь с такими же голубыми, как и у нее самой, глазами. – С днем рождения! Я исполнил твое желание?

Глава 1. Цветок среди сорняков

Сайто Юти – глава клана Сайто и отец Аямэ – был стар. Эту простую истину знали все. Ему почти исполнилось шестьдесят, у него часто болело все тело, покрытое шрамами, полученными еще в молодости, но он все равно каждый день проводил в додзё[12], тренируясь сам и тренируя молодых оммёдзи. Упорством и суровостью он заслужил в равной степени уважение и ненависть клана. Уважали его исключительно за упорство и преданность Сайто преимущественно такие же старики, как и он, а ненавидели все, кому приходилось ему прислуживать, и большинству из них еще не исполнилось тридцати.

Аямэ относилась к числу вторых. Она ненавидела собственного отца и дочерней привязанности и почтения к нему не испытывала.

– Старшая сестра, – склонились перед ней две молодые девушки и трое юношей, стоило только войти во двор и сделать шаг в сторону додзё. – Пусть Аматэрасу-сама[13] осветит ваш день, а Сусаноо-сама дарует силы.

Спины их гнулись в поклонах столь низких, что от одного взгляда начинала болеть собственная спина, и Аямэ знала – это не из-за уважения, а потому, что отец тренировал оммёдзи так, словно готовил к войне, они были солдатами его личной армии и потому обязаны беспрекословно слушать всех, кто выше по статусу.

– Да, да, – нетерпеливо отмахнулась Аямэ. – Ступайте.

Ее тошнило от одной мысли, что, когда клан перейдет в ее руки, люди не прекратят сгибаться перед ней, будто перед самим императором. Достаточно приветствия, но не сгорбленных спин.

Никогда Аямэ еще не радовалась тому, что ей не придется выходить замуж, только бы занять должность главы. Нужно лишь дождаться, когда отец уйдет на покой, и тогда она позаботится обо всех Сайто должным образом.

Стоило молодым оммёдзи уйти, как она окинула взглядом двор, подмечая, что могло измениться. Разумеется, все стояло как и прежде. Всей душой Аямэ ненавидела этот двор – тошнотворно чистый, с идеальным садом камней и кустами глицинии, которые по периметру огибали имение Сайто и цвели по весне так густо, что запах разносился на ри[14] вокруг. Сейчас же стояла осень, а потому двор выглядел голым и пустым, под стать сердцам обитателей поместья.

Ненавидела Аямэ и дом. Высокое, в два этажа строение с пагодой[15], на вершине которой громоздился символ бога-покровителя клана. Как ненавидела и мать, стоящую сейчас на энгаве и недовольно взирающую на единственную оставшуюся дочь. Аккуратно и чинно сложив руки на оби[16], она всем видом демонстрировала, как должна выглядеть и вести себя дама из благородного клана. Аямэ в ответ хотела демонстративно плюнуть на землю и распахнуть ворот нижних одежд шире, обнажая ключицы, как порой делала Генко, желая смутить Йосинори. Наверняка матушку хватил бы удар, но вряд ли смертельный. Слишком молода, ей даже не перевалило за сорок.

– Ты опоздала, – опустив приветствие, сказала Сайто Кику и окинула критическим взглядом наряд дочери. Тонкие губы сжались плотнее, так что стали походить на алую нить, а Аямэ с трудом сдержала довольную ухмылку. Раздражать матушку было забавно.

– И вам доброго дня, – выверенным ровным голосом ответила она, кладя руку на рукоять меча.

Кику недовольно посмотрела на Аямэ, но смолчала. В вопросах оммёдо она не имела права голоса, выбрав в свое время оставаться мирным членом клана, а не бороться с нечистью. Многие женщины Сайто так и поступали, но они хотя бы имели совесть с должным уважением относиться к тем девушкам, которые выбрали оммёдо. Кику к ним не относилась, и это была одна из причин, почему Аямэ ее недолюбливала.

– Собрание скоро начнется, тебе следует сменить одежду, – произнесла мать с чем-то похожим на злорадство в голосе. Заставить дочь надеть неудобное женское кимоно взамен привычных и практичных хакама[17] дарило Кику большую радость, чем эту дочь видеть.

Аямэ едва сдерживалась, чтобы не подпортить холеный двор и хоть так досадить матери. Разобрать бы сад камней или пустить пару сикигами развлечься на свободе… Вот только Кику уже скрылась в доме, а двор пришлось бы убирать или младшим ученикам, или менее одаренным Сайто, перед этим получив несколько ударов палкой по приказу матушки за то, что не смогли остановить Аямэ. Впрочем, даже если бы она и разрушила все, а слуги попытались ее остановить, Кику бы все равно наказала их, но уже за то, что посмели перечить желаниям наследницы. Аямэ не намеревалась никому доставлять проблем, так что подавила порыв и направилась в дом, оставив желание попасть в додзё, сразиться с отцом и показать, что она уже вполне достойна сместить его с должности.

Прислуга в доме низко поклонились, и Аямэ скрипнула зубами от досады, когда снимала обувь в гэнкане[18]. Конечно, Сайто уподобились императору в мире оммёдо, но подобное отношение к людям было излишним. За десять лет постоянного отсутствия в клане, которые она провела в Бюро оммёдо, Аямэ забыла такое отношение. В Бюро никто и никогда не кланялся так низко, что виднелся затылок, а к самой Аямэ относились как к равной, за что она искренне благодарила Бюро.

Две молчаливые служанки пристроились позади Аямэ бесшумно, почтительно склонив головы и сложив перед собой руки, как только молодая госпожа прошла мимо них. Аямэ покосилась на приставленных к ней девушек. Худые и с синяками на руках от постоянных щипков за какое-нибудь незначительное неповиновение, глаза смотрят в пол, а шаги столь маленькие из-за туго запахнутых кимоно, что при всем желании девушки не смогли бы сбежать, если бы в этом была необходимость.

Непрактичность женских одеяний. И Аямэ предстояло облачиться в схожий наряд, когда мужчины могли свободно расхаживать в хакама.

Ее искупали в ледяной воде, наверняка по приказу матери не подогрев до хотя бы приемлемой температуры, и только потом сопроводили в комнату. Та не изменилась, разве что бонсай куда-то унесли. Низкий стол для каллиграфии так и стоял у сёдзи[19], которые выходили во внутренний сад, но сейчас возле него, сразу напротив входа, привычно пустое пространство занимал наряд. Небесно-голубое фурисодэ[20], вышитое бабочками, порхающими над водяными лилиями, даже выглядело слишком богато, и Аямэ не сомневалась, что матушка постаралась выбрать лучший из возможных шелк. Она всегда пыталась одеть единственную оставшуюся дочь как куклу, не особо заботясь о мнении самой Аямэ, и при этом продемонстрировать богатство клана Сайто.

Белоснежная нижняя рубаха – нагадзюбан – холодила и без того продрогшее тело, кимоно мгновенно сковало движения, а таби[21] оказались малы. Вместо привычного хвоста, который Аямэ скрепляла кожаным шнурком, служанки соорудили тяжелую прическу. Шпильки-кандзаси давили на голову, а свисающие с них украшения звенели точно над ухом.

Хотя бы не заставили наносить краску на лицо.

Бесполезное ожидание наконец подходило к концу. Аямэ слышала, как дальше по коридору раскрылись сёдзи комнаты матери, а спустя довольно долгое время две ее служанки распахнули створки в спальню Аямэ. Кику критично осмотрела дочь и ее наряд, уделив внимание каждой детали. Аямэ же, глядя на одеяние матери, едва сдержалась, чтобы не изогнуть бровь в полном недоумении и даже некотором возмущении. Дзюни-хитоэ?[22] Двенадцать слоев кимоно?

Матушка, вероятно, совсем повредилась рассудком.

– Все в клане должны знать, кто их госпожа и кто станет следующей главой клана, – холодно произнесла Кику, складывая руки на оби идеально выверенным жестом.

– Вы, как и всегда, правы, – смиренно ответила Аямэ. Глаза матери опасно сузились в поисках подвоха, но голос Аямэ был ровным и ничего не выражающим, так что Кику не могла ничего сказать против.

– Пока твой отец – глава клана, ты не говоришь, – напомнила Кику. – Только если спросят.

– Разумеется,