Потому как бессмертие не только наступит в самом близком времени — оно уже существует.

Лето 1134 года

Святая земля

Как-то ее обозвали ведьмой и шлюхой.

Но было это первый и последний раз.

Она сидела верхом на боевом коне серой масти, и этот конь в черных доспехах осторожно ступал по полю брани. Все поле впереди, насколько хватало глаз, устилали тела убитых, мусульман и христиан. При ее приближении прерывали трапезу и взмывали в воздух вороны, питающиеся падалью, и черными тучами вились в небе. Другие падальщики — двуногие — пробирались среди тел, стаскивали с мертвецов обувь, выдергивали из тел усопших стрелы ради острых наконечников и перьев. Лишь несколько человек подняли головы и тотчас опустили, продолжив заниматься своим черным делом.

Она понимала, кого они видели, — просто еще одного рыцаря среди прочих, что сражались здесь. Груди были скрыты под кольчугой с плотной тканевой подкладкой и наплечниками. Из-под конического шлема спадали темные волосы, обрезанные до плеч — короче, чем у большинства мужчин того времени; тонкие черты лица частично затеняла металлическая пластина, забрало для защиты носа. К седлу был приторочен обоюдоострый меч; ножны бились о левое ее колено, издавая звон, поскольку длинные ноги защищали латы.

Лишь несколько человек знали, что этот рыцарь не мужчина. И ни один не знал, что у женщины этой есть тайны еще похлеще ее половой принадлежности.

Оруженосец поджидал ее у обочины изрезанной колеями дороги. От нее начиналась извилистая тропа, круто поднималась в гору и обрывалась у каменной башни. Строение это, глубоко запрятанное среди горных отрогов Нафтали, что в Галилее, не имело названия и выглядело так, точно его выдолбили из цельного камня, точно является оно частью самой горы. За зубчатой стеной было видно, как раскаленный шар солнца медленно оседает к горизонту, временами красный его диск затенял дым лагерных костров и факелов.

Молодой человек опустился на одно колено, она натянула поводья, остановила лошадь и спросила:

— Он все еще здесь?

В ответ — кивок. И явный испуг на лице.

— Лорд Годфри поджидает вас.

Оруженосец явно избегал смотреть в сторону каменной башни. У нее же хватило духу. Она даже приподняла забрало, чтобы лучше разглядеть.

Ну, наконец-то… Лучше поздно, чем никогда.

Она провела целых шестнадцать лет — начиная еще с тех времен, когда ее дядя основал в Иерусалиме орден бедных рыцарей-тамплиеров, — в поисках невозможного, несбыточного. Даже дядя не в силах был понять, чем продиктована причина столь страстного ее желания присоединиться к ордену, но членам этой семьи отказывать не принято. И вот ей вручили белую мантию ордена, ничем не отличающуюся от тех девяти, самых первых, безликую, как и шлем, который она носила. А членов ордена вокруг все прибывало, и власть их только укреплялась.

Другие члены ее семьи, кровные родственники, продолжали манипулировать рыцарским орденом как извне, так и изнутри; приумножали свои богатства и знания, занимались поисками ценных реликвий в заброшенных склепах и древних захоронениях по всему Египту и на Святых землях. И, несмотря на четкую организацию и планирование, у них тоже, разумеется, случались провалы. К примеру, всего год тому назад они упустили случай приобрести мощи волхвов — останки трех библейских царей, наделенные, по преданиям, невиданной волшебной силой.

Но сегодня она не допустит очередного провала.

Она тряхнула поводьями и направила своего коня по каменистой тропе. С каждым шагом мертвых тел на обочинах становилось все больше; становилось ясно, что стражам башни стоило немалых усилий отбить последнюю атаку противника. Поднявшись на вершину горы, она увидела, что ворота сломаны, превратились в щепки под ударами огромного тарана в железной оковке.

Вход охраняли два рыцаря. Оба приветствовали ее кивками. Тот, что помоложе, был в ордене новичком, над сердцем у него был вышит алый крест. Не так давно рыцари-тамплиеры решили обзавестись собственным символом, демонстрирующим их решимость пролить кровь ради общего дела. Воин постарше, с растрепанными волосами и изъеденным оспинами лицом, носил традиционный белый плащ, накинутый поверх доспехов. Точно такой же был и у нее. Единственным украшением этих плащей служили пятна крови павших в бою врагов.

— Годфри ждет тебя в крипте, — сказал рыцарь постарше и указал на цитадель за воротами.

Она провела коня по обломкам, оставшимся от ворот, и быстро спешилась, взмахнув плащом. Обоюдоострый меч остался притороченным к седлу — она не опасалась нападения со стороны единственного выжившего защитника башни. Лорда Годфри никак нельзя было упрекнуть в отсутствии тщания. Свидетельства его усердия были видны по всему двору — на деревянные пики были насажены головы последних защитников крепости. А обезглавленные тела были сложены, точно поленья, у дальней стены.

Битва была окончена.

Остались лишь боевые трофеи.

Она толкнула дверь и оказалась в темноте. Сразу от входа начиналась узкая лестница, выдолбленная в камне, она уходила вниз. Там, в отдалении, мерцал оранжево-красный огонек факела, отмечавшего конец этой лестницы. Она торопливо сбежала вниз.

Неужели это правда? После стольких лет…

И вот она ворвалась в длинный и довольно широкий коридор, по обеим сторонам которого тянулись стены из каменных саркофагов, их были десятки, если не сотни. Спеша вперед, она едва замечала на них египетские иероглифы, целые строки из каких-то символов, напоминающие о таинственных дохристианских временах и их тайнах. Впереди, в самом дальнем конце, в свете факела вырисовывались две фигуры, один человек стоял на коленях, опираясь на посох, чтобы держать спину прямо.

Лишь приблизившись к ним, она заметила, что последний в ряду саркофаг вскрыт, треснувшая каменная крышка валялась рядом на полу. Похоже, кто-то уже заглянул в него в поисках сокровищ. Но во вскрытой гробнице не было ничего, кроме пепла и еще каких-то высохших листьев и стебля.

Она подошла уже совсем близко. На лице лорда Годфри читалось разочарование.

— Ну вот, наконец-то появилась, — пробормотал он с напускной веселостью.

Она проигнорировала рыцаря. Он был на голову выше ее, но сходство между ними подчеркивали прямые черные волосы и орлиный нос — внешность, характерная для выходцев с юга Франции. Что ж, неудивительно, ведь они являлись дальними родственниками.

Она тоже опустилась на колени и всмотрелась в лицо пленного. Загорелое, дотемна опаленное солнцем, но гладкое, без морщин, и напоминает мягкую кожу хорошей выделки. Из-под спутанных прядей темных волос на нее смотрели черные глаза, в них плясали отсветы факела. Он стоял на коленях, но не выказывал ни малейшего страха, лишь глубокую печаль, и при виде этого ей почему-то захотелось влепить ему пощечину.