он сел в “Волгу” и дверь закрыл, так они на руках пронесли машину со стадиона до улицы. Сличенко по всему Союзу гремел!»

А еще вспомнилось, как друг нашей семьи, известный ученый-физик дядя Виталик, почитавшийся мною в школьном возрасте за небожителя, потому что ездил на «Ситроене» и всегда привозил мне жвачку из зарубежных командировок, каждый раз, бывая у нас в гостях, взахлеб рассказывал одну и ту же историю о том, как ему посчастливилось, выйдя из квартиры коллеги в сталинской высотке, застрять в лифте с самим Сличенко и провести наедине с народным артистом полтора часа. «Он мне потом открытку подписал», – хвастался академик.

Немудрено, что, когда возникла необходимость набрать номер и попросить к телефону Николая Алексеевича, я занервничал.

Впрочем, напрасно. Внимательно выслушав сбивчивое объяснение о работе над книгой и просьбу об интервью, народный артист ответил согласием, но посоветовал перед встречей ознакомиться с содержанием буклета, выпущенного к его 75-летию. «Приезжайте завтра в “Ромэн”, пакет будет ждать вас на вахте».

Открывая тяжелую дверь, я, честно говоря, допускал мысль, что обо мне забыли. Но охранник сразу же протянул мне аккуратно упакованный сверток. Не удержавшись, вскрыл его прямо на улице и обалдел от увиденного: огромный, альбомного формата, сверкающий глянцем том, с обложки которого смотрел на меня сидящий за роялем Сличенко.

Мелькнула мысль: «Жаль, что с такой красотой придется расстаться». Из разговора я почему-то понял, что содержание надо будет изучить, а материалы вернуть. Оказалось – напрасно, потому что на форзаце я обнаружил теплую подпись Николая Алексеевича.

Так напутствие главного редактора было наполовину выполнено.

Но главным делом было все-таки пообщаться с человеком-легендой.

Месяц спустя, вклинившись в плотнейший график художественного руководителя театра «Ромэн», я преуспел и в этом.

Улыбчивый, моложавый, такой, каким помнил его с детства, предстал передо мной народный артист СССР и, выслушав, любезно согласился написать несколько страниц для предисловия к книге об истории цыганской песни.

Спасибо Вам большое, дорогой Николай Алексеевич!

А теперь несколько слов о структуре книги.

Повествование разбито на пять частей. Первая посвящена «золотому веку» цыганской песни – историческому периоду с конца XVIII до начала XX века. Вторая – цыганской песне в годы нэпа, времени борьбы с пресловутой цыганщиной. Третья – артистам, которые отправились после революции в эмиграцию петь в парижских кабаре. Четвертая – возникновению театра «Ромэн». Пятая заключительная – посвящена новым звездам цыганской песни.

Несмотря на хронологически и тематически выстроенную конструкцию, книга ни в коей мере не претендует на полное отражение огромного и многогранного явления по имени «цыганская музыка» или даже только «цыганская песня». Думаю, что для ее реального масштабного отображения понадобится сто томов. Отдельно – о танце, песне, цыганской скрипке, гитаре… О никем и никогда не разгаданной тайне «цыганской ноты»… Не говоря уже об огромном количестве невероятно одаренных, талантливых артистов разных времен и стран.

Наша книга посвящена в основном историям жизни и творчества знаменитых российских цыганских исполнителей XIX–XX вв.

Для установления хоть каких-то рамок пришлось разграничить артистов, исполнявших «цыганские романсы», на тех, кто имел отношение к «кочевому племени», и тех, в ком цыганской крови не было: иначе я просто рисковал утонуть в океане имен. Поэтому вы найдете здесь лишь краткое упоминание о «белых цыганках» И. Юрьевой, Н. Дулькевич, Т. Церетели, Р. Терьян…

Подробный разговор о них отложен мною для будущей книги.

Не удалось уместить в одну книгу и подробный рассказ о выдающихся инструменталистах, прежде всего гитаристах и скрипачах, но ряд имен все-таки нашел свое отражение на этих страницах.

Понимаю, что мне удалось запечатлеть лишь немногих из достойных артистов, но все же надеюсь, что книга выполнит свою задачу – всколыхнуть у широкого круга читателей интерес к цыганской культуре.

Как всегда, читателю предлагается большое количество уникальных фотографий, многие из которых были предоставлены потомками знаменитых артистических династий Москвы, Петербурга и Парижа.

И, конечно, главным дополнением книги стал компакт-диск с известными и новыми песнями в исполнении любимых артистов.

Редактор серии «Русские шансонье», автор-составитель М. Э. Кравчинский

Часть I

Цыганомания

Хор графа Алехана

«Едва ли есть русский, который бы мог равнодушно слышать цыган», – написал полтора столетия назад известный собиратель фольклора И. В. Киреевский.

С этим трудно поспорить. Цыганское искусство, как никакое другое, созвучно именно нашему характеру. В «старушке» Европе цыгане никогда не были особенно популярны. Исключение составляют лишь балканские страны. В России же во времена оные бытовала даже шутливая присказка: «Русский человек умирает два раза: за родину и когда слушает цыган».

О происхождении цыганского народа этнографы спорят не одну сотню лет. Сегодня большинство ученых полагают, что родина кочевого племени – Индия. В пользу этой версии говорит тот факт, что в языке хинди (на котором говорит большинство индусов) и цыганских диалектах немало общих слов.

В России «рома» (как называют себя сами кочевники) появились в эпоху Петра I. По крайней мере, имеются исторические свидетельства об участии «певчих цыган» в монарших увеселениях. В 1733 году Анна Иоанновна разрешила цыганам селиться в окрестностях Петербурга.

Городские цыгане. Старинная гравюра

Считается, что моду на цыган ввели фавориты Екатерины Вели кой братья Григорий и Алексей Орловы. «Выходом из табора “русские” цыганские пляски всецело обязаны графам Орловым, которые, по преданию, в 1740 году при постройке Ледяного дома выписывали попарно из каждой губернии «поющих, красивых, пляшущих»… Из Алексинского уезда Тульской губернии было выписано несколько пар цыган, которые по окончании церемонии и торжественных процессий обосновались за Нарвской заставой, где своими веселыми налетами в кабачки (в которых кутила и играла в карты аристократия того времени) создавали веселое настроение, – за что обычно получали “на водку”.

Позже цыган стали приглашать на ассамблеи в знатные дома, где появляться в ободранных таборных костюмах было уже неудобно. Тут на помощь пришли опять те же братья Орловы – они изобрели специальные костюмы для цыган, которые как псевдонациональные сохранились до сих пор: мужчины стали носить казакины ярких тонов, женщины, кроме национальных юбок и кофт, начали надевать монисты, шали и всевозможные побрякушки. Если теперь таборная цыганка тратит на свою юбку не менее 10 метров материала, то такой расточительностью она всецело обязана традициям прошлого…» — утверждал музыкальный критик Р. Блюменау[1].

Законодатель моды на цыганское пение граф Алексей Орлов

Известный краевед М. И. Пыляев в книге «Старая Москва» сообщал: «Чесменский герой, граф Орлов… слышал в Молдавии капеллы лаутаров (кочевых цыган). Выйдя в