Выхожу на небольшую поляну, залитую солнечным светом, и наслаждаюсь теплом.

Спокойствие и умиротворенность – вот, что я ожидала от переезда, и мои ожидания оправдались.

«Где бы ты ни была, что бы с тобой ни происходило, знай: дома тебя всегда ждут и любят», – говорила мне мама.

Я вспоминаю ее слова, и пелена слез застилает глаза. Радость и печаль перемешиваются в ком эмоций, и я присаживаюсь на газон, обхватив колени руками.

Меня зовут Эмилия Грин, мне восемнадцать лет, и я совсем одна. Моя бабушка умерла, мама пропала, а отца я никогда не видела. Мама говорила мне быть сильной, но с каждым днем я теряю веру.

Надеюсь, хотя бы в этом городе я смогу жить по-новому.

Минуту лирики прерывает чей-то яростный крик; я вздрагиваю и всматриваюсь в сторону звука, а затем направляюсь к источнику шума. За деревьями, рядом с многолетним развесистым дубом, появляются силуэты людей. Пышные ветви скрывают их лица.

– Сколько раз повторять: не суй свой нос в чужие дела! – слышится чей-то грубый баритон.

Я прячусь за толстым деревом и наблюдаю за происходящим: тройка незнакомцев в капюшонах окружили парня, лежащего на сырой земле и захлебывающегося собственной кровью. Его одежда тоже пропитана ею, а еще грязью и пылью. Он хрипит и что-то бубнит себе под нос, постанывая от боли. Второй парень, тот, что в черной косухе, изо всех сил пинает его ногами в живот. Нападающего я не вижу, он стоит спиной, так что мне приходится раздвинуть листву, чтобы запомнить лица бандитов. Я опускаюсь на четвереньки и ползу под кустами, отделяющими меня от хулиганов, пытаясь увидеть хоть что-то, но как только мне удается найти лучший ракурс, незнакомцы растворяются в лесной чаще. Остался лишь окровавленный парень, и он, валяясь в грязи, продолжает хрипеть.

Я подбегаю к пострадавшему и вижу его разбитое лицо: из носа хлыщет кровь, левый глаз закрылся от отека, а губы похожи на две огромные сарделины.

– Я вызову скорую. – В моем голосе слышится паника, но я стараюсь не подавать виду.

– Не надо, – тихо отвечает парень.

– Ты шутишь? Ты себя видел?! – Я собираюсь достать телефон из спортивного чехла на плече, как вдруг его пальцы впиваются в мое запястье.

– Я же сказал, не надо, – раздраженно чеканит незнакомец.

Секунда ступора в потоке мыслей, и решение приходит само собой.

– Вставай. – Пытаюсь сохранить спокойствие. – Ты сейчас захлебнешься.

Я даю ему руку и помогаю подняться. Парень кряхтит и машинально задирает голову вверх, чтобы остановить кровь из носа.

– Не нужно, – говорю ему и касаюсь ладонью его затылка. – Зальешь пазухи, пойдем, я живу неподалеку.

Я закидываю его руку себе на плечи и потихоньку веду к дому. Мы молчим, только слышно, как незнакомец шаркает по асфальту отяжелевшими ногами и время от времени сплевывает кровь.

Дома я усаживаю его на край ванны, а сама принимаюсь искать аптечку в своих еще не распакованных коробках.

– Ты запомнил их лица, сможешь их описать?

– Не надо никого описывать. Это был Адам Кинг – демон города Лафайет. Ты что, не местная? – Незнакомец осматривает мои вещи.

– Отсутствовала какое-то время.

– Теперь ясно, почему ты задаешь столько вопросов. – Он слабо усмехается, и я понимаю, что у него постепенно сходит шок и начинается нервный срыв.

Надо бы ему успокоительное дать. И себе заодно.

– Вот же она. – Я достаю коробку с медикаментами, нахожу в ней вату и бинты и изучаю сломанный нос незнакомца. – Погоди, я сейчас.

Достаю из морозилки пакеты со льдом и прижимаю их к переносице парня, отчего тот начинает тихо шипеть. Настойчиво обрабатываю ссадины и смываю кровь с его лица.

– Кстати, меня зовут Том, – бодро признается мой «пациент» и улыбается. Из разбитых губ сочится кровь. – Том Флинн.

– Эмилия, – его улыбка заставляет меня улыбнуться в ответ, – Эмилия Грин.

Несмотря на свежие, воспаленные раны, Том довольно симпатичный: правильные черты лица, темные волосы и ясно-голубые глаза. Такой цвет – редкость, поэтому я на пару секунд задерживаю на них взгляд, пытаясь понять, носит ли он линзы, но так и не замечаю прозрачный ободок. Парень же не обращает внимания на мое любопытство, лишь слегка щурится, улыбаясь мне. Он излучает исключительное добро, хоть и находится не в лучшем состоянии.

– Ты врач? – спрашивает он.

– Моя мама была медсестрой, я все детство провела в приемных покоях – хочешь не хочешь, а научишься оказывать первую помощь. Тебе по-любому нужно в больницу, у тебя сломан нос. И лучше поторопись, кости тут быстро срастаются.

Том медленно встает с бортика ванны.

– Спасибо тебе, Эмилия.

– Лучше просто Эми.

Он делает шаг вперед, но внезапно корчится от боли, схватившись за ребра.

– Все гораздо серьезней, чем я думала, – шепчу я, чувствуя, как от напряжения трясутся руки. – Я отвезу тебя в больницу.

– Нет.

Его упорство заставляет меня улыбнуться.

– Поехали, Том Флинн, больно не будет.

Он неохотно кивает и двигается за мной.

Мы садимся в машину, но уехать сразу не получается: развалюха заводится только с третьего раза, отчего у моего спутника вырывается смешок. Он скептически косится в мою сторону, явно намекая на ненадежность моей старушки.

– Зато не пешком, – пожимаю я плечами.

Мы выезжаем из гаража и двигаемся в сторону единственной больницы в этом районе. Том держит уже подтаявший лед на переносице и периодически сдерживает гримасу боли.

– Чем же ты не угодил демону Лафайета? – решаю завести разговор, так как приемник давно не работает, а неподдельный интерес Тома меня смущает.

– Скажу правду, и ему придется тебя убить.

– Откуда же он узнает? Я ведь только приехала.

– Эми, у этого человека стерты понятия добра и зла. Он не любит, когда кто-то мешает его планам, и делает все, что ему заблагорассудится. Я один из немногих, кто пытается хоть как-то бороться с его тиранией.

– А почему никто не обращается в полицию?

– А смысл? Его отец – самый богатый человек в Луизиане, у него большой авторитет, он откупит своего пасынка от любой «шалости».

Очередной богатенький мажор позволяет себе слишком многое… Наверное, в каждом городе есть свой отморозок.

– Говорят, на выпускном он убил Джимми Смита, скинул его с моста, но полиция в итоге объявила о несчастном случае. – Том явно взволнован. – Но я не верю копам, хочу найти доказательства преступлений и упрятать Адама за решетку.

Меня поражает бесстрашие Тома перед таким чудовищем, как Адам. Мало кто не опускает руки, сталкиваясь с подобной безнаказанностью. Зато если сейчас Том снимет побои, виновник будет наказан.