Она мигом представила этих женщин, усердно работающих локтями и отпихивающих конкуренток, чтобы получить доступ к роскошному телу Аверина. И тут даже душой кривить не приходилось, оно у него и правда роскошное. Вдвойне унизительно на таком фоне выглядеть неполноценной со своим диагнозом.

Торт уже стремглав несся по организму, коварно трансформируясь в подкожный жир, а Оля так и не могла определить, почему с ним не так легко, как с другими. Не с тортом, ясное дело. С Авериным.

Взять того же Богдана — насколько просто было обсуждать с ним вопросы на любые интимные темы! Они даже говорили об инсеминации, может, это потому, что он был мужем? А Аверина представить мужем не получалось даже если напрячься изо всех сил.

Странный и непохожий ни на кого мужчина. То смотрит на тебя горящим взглядом, то р-раз — и в глазах сплошной лед. Вот как с таким находиться рядом? С таким хорошо проводить время, отдыхать и заниматься любовью. Сутками. Вот только ей уже этого было мало, выросла, наверное…

Но главная причина, по которой она не могла признаться Косте в своем диагнозе, была самой Оле хорошо известна. С Богданом хотелось детей для себя. В случае с Авериным хотелось ребенка не только от него, а для него. И не просто ребенка, а девочку. Дочку.

Оля забыть не могла, как он смотрел на Настюшку, дочь Данки и Данияла. Как млел и таял в присутствии девочки. А если бы Оля смогла родить ему дочку, похожую на него, с блестящими черными глазами в обрамлении черных ресниц, Костя бы точно свихнулся от счастья.

Ольга уныло рассматривала прохожих через стекло большого панорамного окна. Ну? И чем она в таком случае отличается от той толпы баб, что гроздьями вешаются на шею Аверину? Да еще и детьми пытаются удержать?

Нет, здесь ей точно ловить нечего, и заикаться не стоит. Они даже об отношениях не смогли договориться и окончательно распрощались, причем дважды. Оба раза Оле хотелось верить, что Костя просто испытывает ее, потому что при прощании в черных глазах чудилась пусть не боль, но явное сожаление. И оба раза оказалось, что она ошиблась.

Ольга вздохнула и отставила чашку. Вечно ей чудится всякий бред, от того и в жизни у нее все через одно место.

Оставила на столике деньги, встала и вышла из кофейни.

***

«Отрицательный! У него отрицательный резус!»

Она с колотящимся сердцем захлопнула историю болезни. Потом снова открыла и еще раз прочитала, чтобы убедиться, что ей не привиделось. Нет, не привиделось. Написано черным по белому: «Аверин Константин Маркович, группа крови первая, резус-фактор отрицательный».

Закрыла историю болезни и задумалась. Хлопнула дверь ординаторской, Оля спрятала историю в стол и обернулась. Антон. Выглянул в коридор, закрыл дверь поплотнее и быстро подошел к Ольге.

Наклонился и заглянул в глаза, а она втянула незнакомый запах приятного мужского парфюма и вздохнула про себя. Ну что ей опять не так? С тех пор, как Оля вернулась из памятного путешествия в замок Давида Данилевского[3], прошел без малого месяц. А она до сих пор маринует Голубых с его приглашением на ужин, и все потому, что до сих пор ждет…

Сама не знает, чего ждет. У моря погоды, наверное. И приглашение на работу в «Медикал-центр» отклонила, и за границу стажироваться не поехала. Потому что он же потом ее не найдет! Хорошо хоть на курсах вождения начала заниматься, даже научилась крутить руль и трогаться с места!

— Антон, — подняла голову и внимательно всмотрелась в лицо мужчины, — а ты бы согласился на внутриматочную инсеминацию? — И тут же исправилась: — Конечно, если бы твоей девушке или жене это было необходимо?

— Что за странный вопрос, Оля? — озадаченно сморщил лоб Голубых. — Естественно, согласился бы. Что здесь такого? Я же врач, и это нормальная медицинская процедура. А почему ты спрашиваешь?

Вот! В этом вся проблема! Она врач, и то, что нормально для нее, никогда не станет нормальным для другого, «обычного» мужчины. Не врача.

«Так что спускайся ты, Оленька, с небес на землю и посмотри по сторонам. Да хоть бы и на Голубых!»

Ольга решительно встала и протянула Антону руку.

— Пойдем.

— Куда? — тот непонимающе оглянулся.

Так и подмывало сказать: «На инсеминацию!» — но Антон не был виноват ни в ее диагнозе, ни в ее глупом, безответном чувстве к другому мужчине. Поэтому Оля мотнула головой в сторону двери и ответила:

— Ужинать. Ты же приглашал?

— В операционную! — заглянул в ординаторскую анестезиолог Виталик. — О, Антоха, ты тут? А я тебя ищу. Идем, ребята, там Аппендицит привезли.

— Да, я его только что смотрел, — кивнул Антон и повернулся к Ольге. — Мы же на дежурстве, Оленька. Но как только сменимся, так сразу…

— Когда мы сменимся, нам останется только позавтракать, — буркнула Оля, закалывая волосы.

— Значит, в выходной идем в ресторан, — многозначительно взглянул на нее Антон и первым пошел к двери.

«А Аверин сразу бы начал торговаться за завтрак в постели!» — мрачно думала Оля, выходя в коридор. Впору было начать махать руками, отгоняя образ Аверина. Она твердо решила выбросить его из головы, а клин, как известно, вышибают клином.

Но пока в перспективах маячила лишь аппендэктомия, и Оля очень надеялась, что она окажется самой что ни на есть классической и традиционной, без осложнений. Потому что на большее у нее не было сил ни моральных, ни физических.

И вся надежда у Аппендицита сегодня была на Голубых.

— Оленька, ты сегодня прекрасна! — Антон шел от машины, придерживая полы пальто. Букет красных роз он держал наперевес, будто боевой меч.

Ольга не позволила мелькнувшей мысли «А Аверин всегда дарил белые!» — угнездиться в сознании, быстренько вытолкала ее из головы и порадовалась этой пусть маленькой, но победе. Возможно, ей удастся себя побороть и окончательно изгнать из головы наглого и беспардонного любителя контрактов.

Села рядом с Антоном на переднее сиденье и украдкой осмотрелась. Как же приятно не чувствовать себя убогой в кожаном великолепии салонов потерявших берега миллионеров с миллиардерами! Здесь все прилично, почти новый кроссовер без кричащей и кидающейся в глаза роскоши.

Антон содержал салон в порядке, и это еще больше расположило к нему Олю. Если постараться, у нее получится почувствовать к нему не только расположение, а и кое-что посерьезнее. Не обязательно, чтобы сносило крышу! Как метко подметила Анфиска, она давно уже не Ассоль на берегу.

По времени им предстоял, скорее, полдник, чем ужин, но Антон загадочным тоном пообещал вечернее продолжение.

— У меня для тебя сюрприз, Оленька. Надеюсь, ты не думала, что если я дождался ужина с тобой, то так просто тебя отпущу?