— Никогда! — вспыхнув, воскликнула Джесси. — Принадлежать человеку, который видит во мне лишь один из пунктов делового договора! Стать женой эгоиста, который ради своих материальных интересов приносит в жертву все то, что дорого другому? Нет, нет, никогда!

Зандов не обратил никакого внимания на ее страстный протест. Будь это его дочь, он просто-напросто заставил бы ее подчиниться своей воле, но он слишком хорошо знал силу своей опекунской власти, чтобы прибегнуть и здесь к принуждению. Однако он знал и то, что его авторитет, непререкаемый для Джесси и вызывавший в ней даже какой-то страх, был своего рода средством воздействия, и решил использовать его.

— Пока мы подождем с этим, — сказал он, вставая. — Я еду на вокзал и собираюсь через час представить тебе своего брата. Для начала хорошо бы вам познакомиться с ним, а остальное само уладится. До свидания!

Он вышел из комнаты, послышались звуки отъезжающего экипажа.

Джесси осталась одна. Теперь, когда она чувствовала себя вне власти холодных, строгих глаз дяди, у нее вырвались долго сдерживаемые слезы. Девушка не была энергичной, не могла противопоставить свою волю чужой. В ее слезах проявилась вся мягкость характера: она привыкла подчиняться чужому авторитету и была бессильна, хотя и попыталась противостоять ему. В действительности это была первая в жизни Джесси попытка. Она жила в идеальных условиях, под охраной заботливых родителей. Первый раз горе пришло к ней, когда умерла ее мать, а через два года после этого — и отец. Согласно завещанию опекуном осиротевшей Джесси был назначен Зандов, давнишний друг, родственник и компаньон почившего.

Трудно было бы найти другого человека, который лучше бы распорядился состоянием девушки. Но она так и не смогла всем сердцем привязаться к дяде, хотя и знала его с детства. Близкий родственник ее матери, он так же, как и она, был родом из Германии. Более двадцати лет тому назад он почти без всяких средств прибыл в Америку и поступил на службу в компанию, принадлежавшую отцу Джесси. Рассказывали, что несчастья и горькие разочарования заставили его покинуть Европу, но как обстояло все в действительности, Джесси так и не узнала, тем более что и ее родители были, по-видимому, мало осведомлены об этом, а сам Франц Зандов никогда этой темы не затрагивал.

Вначале — и то лишь благодаря родственным отношениям — ему дали маленькое место в конторе, но он развернул такую кипучую деятельность, проявил такую широту взглядов и энергию, что весьма скоро его повысили по службе. И тут настал его «звездный час»: он помог избежать скандала, угрожавшего семейному бизнесу, исключительно благодаря своему своевременному умелому вмешательству. Так он стал одним из директоров торгового предприятия, и под его руководством оно стало развиваться совсем иначе. Целый ряд смелых и удачных операций превратил скромную прежде фирму в первую в городе. Зандов сумел так использовать завоеванное этими успехами положение, что стал почти единственным распорядителем, собственно, хозяином дела, к голосу которого прислушивались в первую очередь.

Так в сравнительно короткое время Зандов стал успешным предпринимателем и весьма богатым человеком. Поскольку он оставался холостяком, то, как и прежде, продолжал жить в доме своих родственников; но, несмотря на эту долголетнюю совместную жизнь и общность интересов, между ними не сложилось сердечных отношений. Холодный, резкий характер Франца Зандова исключал настоящее сближение. Замкнутый от природы, Франц вообще не признавал ничего, кроме деловых интересов, кроме неустанной работы ради них. Он никогда не давал себе покоя, не отдыхал в кругу семьи, да, по-видимому, и не нуждался в этом. Отец Джесси ничего не имел против того, что его компаньон принял на себя основную часть забот и работы; сам он был более склонен к наслаждению жизнью, к приятному пребыванию в семейном кругу. Благодаря такой негласной договоренности между компаньонами сложились наилучшие отношения, хотя, правда, они больше основывались на взаимной необходимости, чем на дружбе.

Со смертью отца Джесси руководство делом и распоряжение состоянием юной наследницы сосредоточились в руках одного Зандова. Скоро он настолько расширил свои опекунские права на Джесси, что решил распоряжаться всем ее будущим. С тем же беззастенчивым эгоизмом, какой проявлялся во всех его предприятиях, Зандов создал план брака между Джесси и своим братом. Опекун был не только поражен, но даже возмущен, когда этот план, полностью поддержанный братом, натолкнулся на резкое сопротивление девушки. Однако он не придавал никакого значения ее протесту и был твердо убежден, что Джесси, до сих пор никогда не проявлявшая склонности к самостоятельным действиям, и в этот раз подчинится его воле.

Час, необходимый для поездки на вокзал и обратно, еще не истек, а к вилле уже возвратился экипаж. И тотчас в гостиную, где находилась Джесси, вошел ее дядя с гостем.

Зандов, видимо, нисколько не был взволнован свиданием с братом, с которым не виделся в течение долгих лет: черты его лица были так же неподвижны, а тон так же холоден, как обычно, когда он представил друг другу «господина Густава Зандова» и «мисс Джесси Клиффорд».

Гость приблизился с вежливым поклоном к юной хозяйке дома:

— Могу ли я надеяться на дружественный прием в этом доме, мисс Клиффорд? Правда, я здесь совсем чужой, но привез вам привет из той страны, где родилась ваша матушка. Пусть же это будет моей рекомендацией.

Эти слова были произнесены не только вежливо, но и тепло, почти сердечно. Джесси удивленно взглянула на гостя, но его испытующий, пронизывающий взгляд тотчас же охладил ее любопытство, напомнив об истинной причине этого знакомства. И она с холодной учтивостью ответила:

— Надеюсь, мистер Зандов, ваше морское путешествие прошло благополучно?

— Великолепно! Океан удивительно спокоен, плыть на корабле чрезвычайно приятно, да и во время всего пути по суше до города стояла прекраснейшая погода.

— Вероятно, поэтому-то ты и добирался сюда так долго? — вмешался в разговор Франц Зандов. — Ты исколесил Америку вдоль и поперек, как настоящий турист; мы ожидали тебя еще две недели тому назад.

— Но ведь нужно же узнать страну и народ! — возразил Густав. — А разве мне следовало поспешить?

— Вовсе нет! Я совершенно не против того, что ты останавливался в крупных городах. Всегда полезно завязать личные отношения с теми, с кем мы ведем дела. У меня, к сожалению, не хватает времени на это, но ведь я снабдил тебя достаточными рекомендациями... Что там? Депеша?

Последние слова были обращены к лакею, который вошел в комнату с только что полученной телеграммой в руках.

Пока Густав и Джесси обменивались обычными светскими любезностями, Зандов-старший прочел депешу.

— Я должен покинуть вас на полчаса. Нужно срочно решить один деловой вопрос. — предупредил он.

— Сегодня? В воскресенье? — удивился Густав. — Разве ты и в такой день не даешь себе отдыха?

— Да зачем он мне? Расслабившись, можно упустить что-нибудь важное. По воскресеньям, когда наши конторы закрыты, я обычно приказываю направлять сюда дела, не терпящие отлагательства. Ты ведь, Густав, кажется, посетил фирму «Дженкинс и Компания» в Нью-Йорке? Эта телеграмма от них. Потом я еще поговорю с тобой об этом, а пока оставлю тебя с Джесси. До свидания!