Розмари видела, какие чувства отражаются на лице незнакомца, и ей казалось, будто сердце вырывают у нее из груди. Подавив стон, она подтолкнула коляску по направлению к дому.

— Эй, секундочку!

Франклин выпрямился в полный рост и ухватил коляску за ручку.

— Теперь ты от меня не сбежишь!

На глазах молодой женщины показались слезы.

— И можешь прекратить эту слезную мелодраму, Мелисса, — продолжил Франклин саркастическим тоном. — После того ада, что ты мне устроила в последние две недели, я не поддамся на твою старую уловку. Я здесь только ради одного — забрать моего сына домой.

Розмари мужественно встретила его разгневанный взор. Было ясно, что незнакомец принял ее за сестру-близнеца. И, судя по описанию, он мог быть только Франклином Кэдлером, отцом ребенка. Но почему тогда Мелисса не удосужилась сообщить ей, что скрывается от этого человека?

— Если вы только позволите мне закончить… — в очередной раз начала Розмари.

Но ее попытка все объяснить и тут не увенчалась успехом — неожиданно малыш заплакал. Пораженные, оба уставились на источник звука. Плач стал громче, и Розмари, быстро склонившись над коляской, взяла младенца на руки, прижала к груди и стала нежно покачивать его, ласково напевая.

Поверх детской головки женщина смело встретила пронзительный взгляд мужчины, словно принимая его вызов. Однако в глубине голубых глаз незнакомца светилась такая тревога, что сердце ее сжалось.

— Малыш голоден. И он не любит ждать, — сказала она, идя мимо Франклина к парадной двери.

Покопавшись в кармане жакета, Розмари вытащила ключи и открыла дверь, бросив быстрый взгляд через плечо. Не было ничего удивительного в том, что мужчина шел за ней следом, захватив коляску.

Розмари поспешила в кухню. Еще утром, перед тем как проснулся Дени, она приготовила для него несколько бутылочек детского питания. Достав одну из холодильника, Розмари подошла к раковине.

— Ты не кормишь грудью. Хорошо. Это упростит дело, — заметил стоящий в дверях отец ребенка.

Розмари подавила приступ истерического хохота.

— Нет, я не кормлю грудью.

Она поставила бутылочку в раковину и включила горячую воду. Потом повернулась к мужчине, который подошел и теперь нависал над нею, подобно хищной птице.

— Надо сменить ему подгузник и покормить, — убеждающе произнесла Розмари. — А потом мы со всем разберемся.

— А в чем здесь разбираться? По-моему, я выразился ясно: когда ты закончишь кормить моего ребенка, я увезу его домой.

Розмари ощутила, как в ее душу заползают страх и отчаяние, но взяла себя в руки. Сейчас не время спорить.

Она прошла через холл в спальню. После того как Мелисса уехала вчера вечером в аэропорт, Розмари превратила свой туалетный столик в стол для пеленания ребенка, положив на него толстое махровое полотенце. И сейчас, уже не в первый раз с тех пор, как сестра появилась на пороге ее дома двенадцать часов назад, подумала: в какую же переделку попала Мелисса?

Удивительно развитая для своего возраста и общительная, сестра всегда была любимицей в семье. Родители многое ей позволяли и поощряли стремление стать актрисой.

Розмари, более стеснительная и погруженная в себя, оставалась в тени. Но она незаметно развила свой талант художницы, что дало ей возможность неплохо зарабатывать, иллюстрируя детские книжки.

Еще подростком Мелисса успела влипнуть в такое количество историй, что Розмари даже не пыталась вспомнить их все. Будущая актриса находила удовольствие в том, что творила отчаянные и порой опасные вещи, совершенно не задумываясь о последствиях. Тихая сестра-близнец, которая была всего лишь на десять минут старше, часто вынуждена была отвечать за последствия этих выходок, успокаивать рассерженных соседей или брать вину на себя.

Окончив среднюю школу, Мелисса переехала в Манчестер, где начала подрабатывать официанткой, одновременно посещая курсы актерского мастерства. По прошествии некоторого времени она получила маленькую роль в театре. Оттуда перебралась в Лондон, куда ее пригласили выступать в дешевом шоу. А Розмари добилась стипендии для обучения в художественном колледже в Йорке.

Живя далеко друг от друга, сестры все реже и реже общались между собой. Мелисса даже не присутствовала на скромной свадьбе Розмари. Последний раз они виделись два года назад, на похоронах крошки Абигайль. Побыв немного, Мелисса вернулась в Лондон, все еще мечтая стать звездой.

Однако удивление, вызванное вчерашним приездом сестры, не шло ни в какое сравнение с потрясением, в которое поверг Розмари грудной ребенок Мелиссы и ее мольба о помощи. В какой-то момент она подумала: «А не снится ли мне весь этот кошмар?»

Усилившийся плач Дени возвратил ее мысли к действительности. Быстрыми, точными движениями Розмари сменила ему подгузник, ласково разговаривая с малышом, пока плач не утих. Внимательно разглядывая его ангельское личико, она впервые заметила крошечную ямку на подбородке — точь-в-точь как у отца.

Застегнув ползунки, Розмари подняла Дени, бережно поддерживая за головку. Аромат детской пудры окутал ее, заставляя вспомнить о другом младенце — ее девочке, Абигайль. Абигайль родилась с серьезной сердечной патологии и была обречена. Ее не стало через пять дней после появления на свет.

Розмари закусила губу, сдерживая готовый вырваться стон. Моргая, чтобы скрыть слезы, она запретила себе думать о прошлом, в котором было слишком много боли и страданий. Развернувшись, Розмари резко остановилась: дверной проем загораживала высокая фигура Франклина Кэдлера.

— Извините, — сказала она, тщательно избегая взгляда мужчины, чтобы тот не заметил ее состояния.

— Мелисса, я впечатлен, — произнес Франклин, давая ей пройти. — Ты выглядела так, будто знала, что делаешь. Ты что, окончила срочные курсы по уходу за младенцами?

Розмари, не отвечая, вернулась в кухню.

— Скажи мне, кто хозяин дома? — Франклина шел за ней следом. — Один из твоих дружков-актеров или, быть может… прежний любовник?

Она проигнорировала это замечание. Вынув одной рукой бутылочку с детским питанием из раковины, Розмари прошла в гостиную и уселась в эркере, окна которого выходили на улицу. Кресло-качалку она купила еще во времена своей беременности и очень его любила.

Отработанным движением она проверила температуру детской смеси, капнув на внутреннюю сторону запястья. Дени принялся капризничать, без сомнения чувствуя, что где-то рядом молочко. Розмари прижала малыша к груди, и в мгновение ока жадный ротик нашел соску.

Молодая женщина закрыла глаза и глубоко вздохнула. Плавно покачиваясь в кресле, она прислушивалась к звукам, издаваемым Дени. Никогда не думала, что услышу их снова, размышляла она, чувствуя, что сердце опять сжимается от боли.

Однако через несколько мгновений ее уединение было нарушено. Отец ребенка прошел в гостиную и тяжело опустился в большое старое кресло напротив. Розмари подняла на него взгляд.