Так упорно звонить могут мне только два человека. Номер первый — мама. О, мама просто чемпион по звонкам в самый неподходящий момент! Например, когда что-то убегает или подгорает на плите. Или когда балансируешь на самом верху стремянки. И особенно — когда ты со своим парнем. Как будто у нее дома установлена видеокамера. Всё забываю поинтересоваться у знакомых: это уникальный талант именно моей мамы, или отличительная особенность всех матерей на свете?

Второй человек … Ну да, как раз он и звонит.

— Самохина, — хмуро сказал Артем. — Ты где?

Интересно, какого ответа он от меня ожидает? Я ведь могу и в рифму…

— Подъезжаю уже, — тем не менее культурно ответила я.

— Я сегодня кофе не успел выпить. По дороге забеги в кофейню, возьми.

— Артем, но я уже и так опаздываю….

— Да кто тебя заметит? Короче, ты меня поняла.

И отключился. Я уставилась в потолок автобуса. Он прав. Ну кто мое отсутствие заметит? Это Артем у нас светоч, опора, надёжа и вообще гений нашей фирмы. А я так… девушка на побегушках: принеси, подай, пошла на фиг, не мешай. А ведь начинали мы в «Орионе» не с такой большой разницей во времени. Хотелось бы, конечно, согласиться с моей подругой Олесей: мол, всё дело в том, что он в «штанах», то есть мужик, но самой себе-то врать бесполезно. Дело вовсе не в гендерных предпочтениях начальства. И даже не в особом таланте.

Артем сумел себя поставить. Не боялся рисковать. Не боялся браться за большие серьезные проекты и говорить «нет» начальству и заказчикам. И спорить, да, и ругаться до разрыва контракта и хлопанья дверями.

Вот теперь он ведущий специалист. А я… по-прежнему я. По-прежнему там же, где и была. Словно бежала несколько лет по беговой дорожке на устраивающей меня скорости. Или вообще не бежала, а просто переставляла ноги, чтобы не выбросило за ее пределы?

За кофе пришлось отстоять длинную очередь — наши народившиеся яппи, или как их там теперь называют, переняли у заграничных коллег привычку завтракать в кафе. Вот кто не дает им перекусить дома или вообще сварить тот же кофе на работе? Директор не запрещает. Он у нас демократичный. Чаще всего.

Я успела пропустить впереди себя всего двух человек («проститепожалуйстамнетолькокофеятакопаздываю!»), прежде чем очередь за моей спиной начала возмущаться: «Девушка, может, тогда и нас всех пропустите?». Ну, может, люди действительно опаздывают, а меня, как сказал наш светоч и надёжа, все равно никто не заметит… Так, если я принесу кофе только Черкасову персонально, остальные обязательно поинтересуются, почему им не взяла. Кристине романо (ни капли сахара и любых полнящих молочных продуктов!), Максу раф, Алексей Алексеевичу… все равно, хоть растворимый, лишь бы кофе пахло… еще Юле шоколад… Спохватилась я, уже расплачиваясь: про себя-то как раз и забыла! Но неудобно снова заказывать, за спиной и так ворчат про мои «оптовые закупки». Да ладно, я же дома все-таки глотнула! Хотя от здешнего офигенного кофейно-выпечного аромата ужасно засосало в желудке.

На нерегулируемом переходе я привычно поиграла с автомобилистами в их любимую игру «Врешь, пешеход, не уйдешь!», снова выиграла и ворвалась в крутящиеся двери офисного центра.

— …Оп-па! — только и сказал Артем.

Хотя мог выдать куда более выразительное слово. Или очень много слов. Мы вдвоем уставились на расплывающееся по его кремовой рубашке кофейное пятно: предвкушая приятное удивление коллег бодрящим утренним сюрпризом, я на первой скорости ворвалась в его кабинет, не вписалась в поворот, неизбежно столкнулась с хозяином, и вот…

Результат.

— Ой, — запоздало выдала я.

— Не то слово, — согласился со мной Артем, оттянув ткань на груди. Своей, разумеется. — Ну ты, Самохина, даешь! Хорошо еще, не кипяток.

Не кипяток, но все-таки кофе был довольно горячим, поняла я, когда Черкасов, полурасстегнув рубашку, стянул через голову ее, а потом и промокшую белую майку: на коже остался красный след. Артем отодвинул нижний ящик стола, вытащил рубашку в упаковке — так предусмотрительные девушки хранят на всякий случай новые колготки. Затрещал целлофан. Моргая, я смотрела, как Артем застегивает белые пуговички. Глянул на меня мельком:

— Самохина, за стриптиз вообще-то платить полагается! И за нанесение телесных повреждений — тоже.

Спохватившись, я отвела глаза. Схватила его сброшенную одежду, мокрым комом прижала к груди. Пообещала истово:

— Я всё выстираю!

— И выстираешь и выгладишь! — буркнул Артем. Затянул галстук, взмахнул крыльями натягиваемого пиджака, сунул под мышку кожаную папочку и унесся. Ой, блин, запоздало вспомнила я, сегодня же встреча с заказчиком! А я мало того что одежду ему попортила и задержала, так еще и кофе не дала выпить, попытавшись ускоренно отправить сквозь кожу напрямую в желудок. А всем известно, что не выпивший кофе Черкасов — не человек, а демон. Даже Дэмон. Странно еще, что он меня по стеночке не размазал, наверное, просто времени не хватило, до встречи осталось всего ничего. Хотя мог бы одной левой, вон как заматерел: сплошные мышцы. А раньше таким худосочным был, просто скелетина…

Я потрогала острые уголки обшлагов артемовской рубашки, пощупала ткань, даже щекой потерлась: какая приятная! Надо узнать, где он их покупает, может, Стасу такую же подарить. Наверняка дорогущая! Черкасов последний год щеголяет только в подобных шмотках. Не только потому, что зарплата позволяет, но и для поддержания имиджа «Ориона» — шеф берет его с собой на встречи со всеми важными клиентами. Рубашка пахла знакомым одеколоном и свежестью: только первый раз надел?

И тут такая я! С кофе.

Первым делом я попыталась отстирать пятно жидким мылом под краном в туалете. Плохая идея! Пятно слегка побледнело, зато расползлось медузой по всей груди, придав нежно-кремовому цвету оттенок «детской неожиданности».

Надо поискать хорошую химчистку поближе к работе. Или уже поздно и теперь только дедовскими средствами? Надо у мамы спросить.

Маму нисколько не удивило, что ее дочь в очередной раз села в лужу. Иногда кажется, что только этого она от меня и ожидает — и может, именно поэтому я только так и поступаю. До мельчайших подробностей допросила, что и как я сделала, и каков размер катастрофы. Ей бы в следователи, а не в учителя. Хотя в принципе, эти профессии где-то и как-то рядом… Перечислила рецепты, которые я подробно, хоть и с недоверием, записала. При чем тут глицерин? А «Белизна» сожрет не только пятно, но и саму рубашку. Я представила Черкасова с прорехой на груди: буквально мишень для следующего утреннего кофе!

Надо было по-быстрому поблагодарить и отключиться, но я сообразила это, только когда услышала мамино привычное деловитое «так».

— Так, надо сегодня съездить к бабе Маше. У нее все лекарства закончились.

Я зажмурилась.

— Мам, ну пусть она, в конце концов, сыночку своему позвонит!