— Ой!

— Что, больно?

— Нет. Приятно.

— Дай посмотрю.

— Смотри. Чего давать-то?

Мерин присел на корточки рядом с девушкой, потрогал содранные коленки.

— Да-а-а, — протянул он многозначительно, — к врачу надо. Столбняк может быть.

— Че-го-о?

— Столбняк, говорю…

— Ага. Сейчас. Разбежался. Дай руку, «столбняк».

Она опять попыталась подняться.

— Тьфу, чёрт, ещё приятней. Посижу немного. Ты иди.

— Куда?

— На Кудыкину гору, «куда-а-а», — беззлобно огрызнулась девушка. — Никогда не спрашивай «куда?». Пути не будет. Иди, куда шёл.

— Да я в общем-то никуда и не шёл.

Вероника глянула на него недоверчиво.

— Это как?

— Да так. Проснулся и поехал.

— И далеко поехал?

— Вот сюда, на Пятницкую.

— Зачем?

Мерин разозлился:

— Ты так много вопросов задаёшь. Я себя подследственным чувствую. Вставай лучше, дойдём до аптеки. Или что — совсем не можешь? Давай я один схожу…

— Дай руку.

Она неспешно поднялась, потопталась на месте.

— Нормально. Слухи о моей кончине несколько преувеличены. Знаешь откуда это?

— Что «это»?

— Эта цитата. Знаешь?

Мерин не знал.

— Опять вопрос, — недовольно проворчал он. — Ты зачем меня допрашиваешь?

— Значит, не знаешь. Ладно, заткнулась. Поехали.

Какое-то время они шли молча. Вероника прихрамывала, мёртвой хваткой вцепившись в меринский локоть. Тот старательно прилаживался к коротким шажкам незнакомки. Колкость её груди придавала телу непристойное волнение.

ВЕРОНИКА

«Красивый получился мальчик. Студент, наверное. Хотя — какой он «мальчик»? Взрослый дядя. Лет под тридцать. На тринадцать лет старше. Ну и что? У родителей разница десять и ничего, живут, меня вот родили. Интересно, зачем он приехал на Пятницкую?»

— Ты где живёшь?

— Зачем тебе? На Беговой.

— На Бегово-о-о-ой?! — протянула она удивлённо.

— Да. А что?

— Это ж у чёрта на куличиках.

Мерин помолчал, потом спросил:

— На каких куличиках?

— Ну в смысле — очень далеко отсюда.

— Да, не близко. Но это не на куличиках, а на рогах: у чёрта на рогах. А ты?

— И я на рогах. Кутузовский проспект. Знаешь?

— Угу.

МЕРИН

«Бойкая девочка. Ничего себе, только курносая слишком. Студентка? Да нет, вряд ли. Мелкота совсем, в классе девятом, не более того. Максимум пятнадцать с небольшим гаком. Зачем я приехал на Пятницкую? Спать бы да спать. Точно шило кто в задницу всадил. Джинсы порвал, не отстираются. Да-а, вчерашний «дипломный разгул» боком обошёлся. Это сколько ж было выпито? Мало того что ноги и без того с трудом держат, так теперь эта пигалица его заместо костыля приспособила. Ишь, повисла. Интересно, нарочно она грудью об меня трётся или правда коленки болят? Сильно поцарапалась. Молодец, не ноет».

Молчание нарушила Вероника:

— А аптека тут близко?

— Понятия не имею.

— Ты же сказал — идём в аптеку.

— Я думал, ты знаешь.

— Я здесь вообще первый раз в жизни.

— Тогда зачем тебя сюда занесло?

Вместо ответа она остановилась, заглянула ему в глаза, спросила очень серьёзно:

— Скажи, я выигрышно одета?

Мерин внимательно посмотрел на спутницу. Впечатление полной идиотки она не производила. Он не нашёл ничего лучшего, как сказать:

— Чего-о-о?

Уж больно ему не хотелось так быстро разочаровываться в новой знакомой.

Вероника повторила:

— Я говорю — выигрышно?

— Что выигрышно-то?

— Одета.

Одета она действительно была не по сезону — без пальто, хотя под ногами то и дело хрустели нерастаявшие лужи, в дошкольно короткой юбке, голые ноги, кофточка какая-то несерьёзная нараспашку… туфельки… Он ещё раз прикинулся тугим на уши:

— Одета?

— Да. Одета, одета. Ты что, глухой? Выигрышно?

— Я не знаю что ответить, — признался наконец Мерин. — Одета ты не по сезону, это точно. Это я вижу. Вон, дрожишь от холода. А «выигрышно» ли это? Не знаю… Э-э-э… Смотря, наверное, э-э-э-э-э, с кем играть… и… э-э-э… что хотеть, а-а-а-а, выиграть… Э-э-э-а-а-а-э… — В попытке не упустить ускользающие мыслишки он принялся «экать» и «акать» после каждого слова, как это делают убогие радио— и тележурналисты.

— Скажите пожалуйста, где здесь ближайшая аптека? — Вероника обратилась к проходящей мимо женщине. К своему спутнику она, похоже, потеряла всякий интерес. Ну что может быть интересного, если не он, а совсем даже другой кто-то утром сегодня наказал ей «выигрышно одеться»? А этот даже не понимает о чём речь? Ничего! Ничего не может быть интересного в таком человеке. Ну, высокий. Ну, смазливый, да. И что? Да ничего. Тем более намного её старше… Впрочем, это-то как раз может быть и не так страшно, к лучшему даже: жизненный опыт… Вот ведь родители её…

Женщина что-то говорила.

— Здесь поблизости нет аптек. Это вам надо сесть на любой троллейбус, проехать две остановки…

… «жизненный опыт — это очень важно, деточка, у нашего папы к моменту твоего появления на свет уже был солидный жизненный опыт…»…

— …потом пройти немного вперёд, свернуть в этот… как его… переулок… забыла… его переименовали недавно…

…Опыт — опытом, но почему так ноет всё тело? Ударилась коленками, а болит всё тело. Просто ужас какой-то…

— … вроде Кисловский назывался… или Кисловый… не помню, что-то с кислым, с кислотой… А теперь… Вы спросите ещё у кого-нибудь.

Вероника умоляюще взглянула на Мерина.

— Игорь, я устала.

— Хочешь, я доеду до аптеки, ты посиди пока. Куплю бинт, йод…

— Игорь, ты зачем на Пятницкую приехал?

— Ну вот опять двадцать пять. Чтобы с тобой столкнуться и джинсы порвать. А ты?

— А я с тобой. Столкнуться. Коленки разбить.

И вдруг остановилась:

— Смотри! Что это?

На дверях невзрачного дома висела табличка с надписью: Гостиница «Отдых» 1 час — 100 долларов. Комплекс дополнительных услуг.

— Что это, Игорь? — почему-то шёпотом повторила девушка.