– Эй! – воскликнула она. – Я не собираюсь заниматься этим на кухне!

– Я тоже, – сказал Хромов, легко поднял ее на руки и понес в спальню.

Телефон зазвонил, когда он находился в трех шагах от кровати.

– Не отвечай, – попросила Анжелика, обхватив его за шею.

Взглянув на дисплей мобильника, лежащего на тумбочке, Хромов печально покачал головой.

– Нельзя. Что-то срочное.

Судя по номеру, звонили из АТЦ, причем по секретной спутниковой линии, что случалось только в особо важных случаях.

Хромов уложил девушку на кровать и взял мобильник. Она приподнялась на локтях и приготовилась слушать. Прижимая телефон к уху, Хромов вышел из спальни.

– Харон на связи, – сказал он, прикрыв за собой дверь.

– С вами будет говорить Второй, – произнес деловитый женский голос, после чего наступила тишина, нарушаемая лишь поскуливанием сверхмощного скремблера.

Под Вторым подразумевался заместитель директора Центра, руководивший Службой международного розыска террористов. Звонил он явно не для того, чтобы пожелать доброго утра или предложить оплачиваемый отпуск на Канарах.

– Вот влип, – буркнул Хромов.

– Не бойся, все не так плохо, как ты думаешь, – успокоил его голос начальника СМРТ.

Хромову почудилось, что в воздухе повисла насмешливая улыбка, словно он имел дело не с шефом, а с Чеширским котом, умеющим неожиданно появляться и так же неожиданно исчезать.

– Слушаю, – сказал он, не теряя времени на извинения.

Одна минута разговора по этой линии связи стоила около трехсот рублей.

– С тобой очень хочет переговорить один человек из Владивостока, – сообщил Второй. – Утверждает, что это чрезвычайно важно.

В приоткрывшуюся дверь заглянула Анжелика, успевшая избавиться от рубахи. Хромов бесцеремонно выставил ее вон и произнес в трубку:

– У меня нет приятелей во Владивостоке. Тех, кого я там знал, мертвы.

– Этот, похоже, жив, – сказал Второй, – и меня беспокоит то обстоятельство, что ему известен твой псевдоним и телефонные номера Службы. По-моему, тебя это тоже не оставит равнодушным.

– Вы угадали, – пробормотал Хромов.

Антитеррористический центр считался самым засекреченным подразделением ФСБ, ну а Службу международного розыска, ту вообще берегли как зеницу ока. Теперь же получалось, что один из лучших сотрудников этой Службы, истребитель Константин Хромов, лишился своего таинственного ореола и ему можно звонить на работу, как обычному смертному. Не то чтобы ему стало не по себе, но это настораживало.

– Я никогда не представляюсь Хароном и никому не даю своих служебных телефонов, – отчеканил Хромов.

– А я тебя ни в чем не обвиняю, – сказал Второй.

– Как зовут этого человека из Владивостока?

– Он не представился. В его речи слышны остаточные признаки китайского акцента. Наверняка можно утверждать, что кто-то из его родственников говорил на хэфэйском диалекте.

– Что-нибудь еще удалось выявить?

– Поисковый спутник засек его в кафе «Золотой тигр». Он звонил оттуда три раза, начиная с восьми утра и до девяти. На третий раз мне доложили и дали послушать.

Хромов посмотрел на таймер, показывающий 9:05.

– Во Владивостоке уже ночь? – предположил он, путаясь в часовых поясах.

– День, – сказал Второй. – Шестнадцать ноль-пять.

– Он объяснил, в чем дело?

– Молчал как партизан. Но во время последнего звонка сказал, что ты должен помнить его по Камчатке.

– А! – воскликнул Хромов. – Осиное гнездо.

Так еще со времен первой холодной войны называли американцы военный городок Вилючинск, расположенный на берегу бухты Крашенинникова, где базировался Тихоокеанский флот России. Хромов побывал там лет семь назад под видом коммерсанта, скупающего корабельный металлолом. В действительности он с напарниками должен был разгромить шайку китайских торговцев оружием. Похитив семью командира атомной подлодки «К-150», оснащенной крылатыми ракетами, обнаглевшие китайцы намеревались перегнать ее в свои воды. Все они были перебиты, но их главарю тогда удалось бежать, предварительно убив заложников. Звали его Виктор Хоу.

– Вспомнил? – спросил Второй.

– Такое не забывается, – сказал Хромов. – Телефончик этого человека из Владивостока не подскажете?

– Для этого и звоню. – Второй продиктовал номер, потом добавил: – Свяжись с ним. Чем меньше загадок в нашем деле, тем лучше.

– Прямо сейчас и звякну, – пообещал Хромов.

– Добро. Потом доложишь.

Второй умолк, как сквозь землю провалился. Хромов тут же набрал таинственный номер. Трубку взяли сразу.

– Слушаю, – произнес мужской голос.

– Это я вас слушаю, – грубовато сказал Хромов. – Интересуетесь греческой мифологией?

– Харон?

– Допустим.

– Если это ты, то, может, подскажешь, где лучше остановиться в Вилючинске?

– Дом офицеров, микрорайон Рыбачий.

– А чем там согреваются, когда отопление не работает?

– Коктейль «шило», – ухмыльнулся Хромов, – он же «Ворошилов». Изготавливается на основе технического спирта-ректификата, чокаться при употреблении не рекомендуется. Это ты, Вениамин?

– Ты угадал, Костя, – возликовал Вениамин, который на самом деле носил китайское имя Вэньминь и не менее китайскую фамилию Ван, переиначенную в Иванов. – Как я счастлив тебя слышать, друг!

Он кричал так громко, что находящийся на расстоянии более девяти тысяч километров Хромов поморщился. Друзьями они никогда не были. Просто Вэньминь был талантливым программистом, завербованным ФСБ и помогавшим команде Хромова при вычислении банды Виктора Хоу. Маленький хакер с широченной улыбкой и веселыми, подслеповатыми глазками, поблескивающими, как черная смородина. Его мать была русской, так что признать в нем азиата сумел бы не каждый.

– Какая нелегкая занесла тебя во Владивосток? – спросил Хромов, смутно припоминая, что от Камчатки до Приморского края путь неблизкий.

– Долгая история, Костя, очень долгая. С прежними делишками я завязал, с конторой распрощался, пришлось как-то вертеться.

– Откуда у тебя мой служебный телефон?

– Твой товарищ записал мне на прощание, – сказал Ван Вэньминь. – Был мороз, мы пили «шило». За дружбу и за тех, кто в море. О, это была незабываемая ночь. Хотя… – Он смущенно хихикнул. – Имя того товарища я забыл.

– Мухин, – нахмурился Хромов. – Капитан Юрий Мухин.

– Да-да, теперь я вспомнил! Передавай ему привет, Костя. Как он поживает?

– Никак. Похоронили Мухина в позапрошлом году.