– Видите ли, отец ребенка, отец возможного ребенка, он сейчас в отъезде, у нас временные проблемы, одним словом… Мы вынуждены пойти на этот шаг, а потому я пока… Пока он…

– За вас платит страховая компания? Или вы – физическое лицо? – Девица не проявила никакого интереса к сложностям Зои и отца предполагаемого ребенка.

– О господи! Вы об этом… – теперь уже побледнев, ахнула Зоя и пробормотала: – А я тут… Я физическое лицо, физическое лицо…

– Поднимайтесь на второй этаж, – несколько раз щелкнув по клавишам, бесстрастно проговорила врач, – оформляйтесь, потом спускайтесь ко мне. Процедура назначена на тринадцать часов. Вещи взяли?

– Да, – кивнула Зоя, ощущая непреодолимое желание расплакаться.

– Тогда жду вас.

В тринадцать часов Зоя дала себе слово никогда больше не встречаться с мужчинами. В четырнадцать часов она, согретая теплым одеялом и успокоенная тишиной отдельной палаты, облегченно плакала в подушку. Слезы носили явно гормональный характер – потому что Зоя и сама не понимала, о чем плакала, а уж объяснить это кому-то… Плакала обо всем понемногу, а наплакавшись, заснула. И разбудила ее няня, о которых Зоя читала в добрых книжках.

– Красавица, давай-ка я тебе супчика принесу, – негромко проговорила пожилая сухонькая женщина, склонившись к Зоиному лицу и ласково похлопав ее по плечу. – Во-первых, положено – ты деньги платила. Во-вторых, тело твое ничего еще не поняло. Оно есть запросит, а тебе скоро уезжать надо. Не дай бог, что в дороге случится.

Выспавшаяся Зоя совершенно не планировала есть, ей хотелось быстрее оказаться дома. С рыданиями поблагодарив няню, Зоя поднялась с кровати и быстро собрала вещи.

Через полтора часа, усевшись в машину, она машинально взглянула на себя в зеркало. Никакой бледности, ничего такого, что напоминало бы о мучительной процедуре, о предшествующих ей днях безумного обжорства и тошноты, о слезах в подушку, о сценах с заверениями, убеждениями, о ссорах со злосчастным отцом теперь уже неактуального ребенка. В зеркале была та же самая Зоя, какой она была и два месяца назад, и полгода, и год. Зоя тряхнула рыжими локонами и включила зажигание. Покинув больничную стоянку, она довольно лихо проехала перекресток и съехала на набережную. Узкая Яуза уже покрылась желтой пудрой весенних тополей, вдоль бордюров метались липучие почки, а сама набережная была забита стоящими в гигантской пробке машинами. Зоя сделала несколько бессмысленных маневров, схлопотала от мужчин-соседей пару раздраженных автосигналов и сдалась. Она поняла, что проехаться с ветерком, чтобы выдуло из головы и души происшедшее сегодня и все то, что ее мучило последний год, не получится. Оставалось набраться терпения и, чем-то заняв голову, покорно следовать в этой веренице. Зоя включила музыку и стала вспоминать.

…Артур был настолько хорош собой, что многие женщины даже не решались в него влюбляться. Эти многочисленные дамы разных возрастов окружали Артура плотной стайкой, как окружают морского гиганта мелкие рыбешки. Только если в морской пучине все определялось желанием перехватить кусочек, недоеденный господином, то здесь дело было во внимании, которое Артур распределял, исходя из своего настроения.

Зоя Абрикосова в орбиту начинающего, но уже очень известного актера не попала. Во-первых, на момент их знакомства Зоя находилась, как она выражалась, «в связи». Во-вторых, Зоя была очень правильной. Она справедливо рассудила, что от мужчины, который, как петух в курятнике, позволяет себе командовать, покрикивать и капризничать, ничего хорошего ждать нельзя. Нужно пояснить, что Зоя в первую очередь ценила в мужчинах душевность. Артуру же, озабоченному актерской карьерой, свалившейся славой, поклонницами и фанатками, было не до души.

Когда однажды приятель Зои, театральный обозреватель, привел ее на премьеру, она еле-еле досидела до первого антракта. По ее мнению, премьер играл отвратно, к тому же «тянул одеяло на себя», не давая коллегам раскрыть образы своих героев.

– Это просто – «пшик»! – наклонилась Зоя к своему спутнику. – Так даже на детских утренниках не играют!

– Согласен, – просто ответил обозреватель, – но успех будет иметь бешеный. Сейчас спрос на таких красавцев.

Зоя раздраженно пожала плечами – ей было жаль потраченного времени, хотелось вернуться домой и довести до конца генеральную уборку. Зоя была женщиной хозяйственной и аккуратной.

– В антракте зайдем к нему, хочу об интервью договориться, – прошептал приятель. – Надо успеть первым. Через полгода к нему не подступишься, помяни мое слово.

– Как знаешь, – махнула рукой Зоя, – но я так не думаю. Истерик самый настоящий!

– Это манера такая. В жизни он удивительно легкий и радостный человек.

– Ну сходим, сходим. Только ненадолго.

В антракте Зоя, к своему удивлению, очень быстро поменяла свое мнение – в отсутствие поклонниц и зрителей актер был спокоен и приятен.

– Вы меня удивляете, – искренне сказала Зоя, – я вас вижу не впервые, но каждый раз это совершенно другой человек. Свита вас делает крайне неприятным, искусство резким, а общение тет-а‑тет – очень обаятельным. Кто вы, мистер ИКС, на самом деле?

Актер улыбнулся – и сердце Зои рухнуло в область селезенки. «Его красота – это не красота. Это воплощение мужественного совершенства!» – подумала Зоя. Она все-таки была еще и поэтессой и распознала в облике актера что-то от рыцаря Круглого стола. Хотя, скорее всего, дело было в богатом и романтическом воображении Зои.

Театралкой Зоя не стала, но бывать там, где иногда бывал Артур, ей оказалось интересно. Она издалека наблюдала за теми страстями, которые разыгрывались вокруг, и понимала, что молодой актер – талантливый манипулятор. «Я никогда бы не позволила себе ввязаться в подобные игры!» – думала Зоя усмехаясь и наблюдала за поклонницами, которые находились между собой в состоянии постоянной войны. Актер взирал на это с капризным величием, и только когда рядом оказывались близкие друзья, он превращался в милого воспитанного человека.

– Вы – поэтесса? – спросил он как-то Зою.

– Да, – ответила та и почему-то не стала уточнять, что основным местом ее работы является поликлиника.

– Это удивительно, – искренне признался Артур, – но я даже не могу себе представить, как это можно – сочинять стихи! И, кстати, музыку. Я могу воспроизвести чьи-то переживания, но не в состоянии выразить свои.

– И при этом вы умеете предстать в совсем другом обличье, – тоже искренне похвалила его Зоя.

– Ах, ну что вы! Это всего лишь актерство! – сокрушенно воскликнул Артур. – Ваше ремесло более возвышенное. Вы – художники, творцы. В то время как мы, актеры, всего лишь копиисты, хотя порой очень талантливые.

Зоя задумалась. Она не была утонченной интеллектуалкой, но житейская мудрость и годы общения с литераторами давно позволили ей сделать вывод, что талант – это вопрос количества усилий, а творчество, как заметил классик, это когда «не добиваешься, а ждешь». Ждешь вдохновения, полета души. Отношение мужчин к стихам Зои заставило ее сделать еще один вывод – успехи в творчестве определенным образом вознаграждают женщину за неравное положение в обществе, за скрытую дискриминацию.