— Ну, вот что, девушка, — говорит она, — это одна из причин вашего невротического состояния. Таблеток от этого нет. Все остальное я вам выписала!

Какая я ей девушка! Мне уже за сорок! И да, лет десять у меня нет никого. Это жизнь! Я-то здесь причем?!

…Потом я этим разговором поделилась с подругой. Подруга тоже у меня одна, другой нет. Есть, конечно, знакомые, но я такими вещами с ними не делюсь. Как хочу, так и живу.

Если уж честно, так я не хочу, но что делать, живу!

— Знаю, Таня, — помолчав, сказала подруга, — я давно хотела тебе сказать, но боялась обидеть, — негусто как-то ты живешь. И борщ у тебя не густой, и вкус не такой!

Я как взбешусь!

— А ну, пошла вон! Ну, не ешь мой борщ, если не вкусно.

Так я с ней рассорилась! Теперь вообще одна.

И вдруг меня перемкнуло! Вспомнила: что-то подобное, мне и другие время от времени говорили.

Ну, где-то внутри я и сама иногда так думала. Не про борщ, конечно! Какой умею, такой и варю!

И вот я начала думать и вспоминать свою жизнь.

Конечно, вспоминается самое близкое по времени, самое последнее.

Лет за десять до этого разговора с врачихой, была у меня любовь!

Это была любовь! Я его очень любила! Утром начинала любить, любила днем, стремилась с ним хоть как-то встретиться, ложилась спать и ночью его тоже любила!

Хотя все это время рядом его не было. Он приходил рано, в половине седьмого утра, а к десяти ему нужно было на работу.

У меня уже был готов ему кофе — и он, как-то ни разу не сказал, что не вкусный. Он пил, быстро что-то рассказывал все время, посматривал на часы, и говорил:

— Танюш, извини, но времени нет!

И быстро раздевался, а я была уже готовая, только халат сбросить, мы падали в постель, он быстро-быстро, туда- сюда, делал свое дело, утыкался мне в плечо — и затихал. В это время я его целовала, что есть мочи! — потом переворачивалась и, взглянув на него, говорила:

— Ну, теперь иди!

Он был ответственный работник, опаздывать ему было нельзя.

Иногда, очень редко, потому что он был семейный, он как-то ухитрялся приходить вечером, и это был великий праздник! Это было, как говорит моя подруга — вкусно!

Я готовила заранее ему ужин. А перед этим обходила магазины в поисках чего-то вкусного, и это было так радостно! Знаете, я думала, что это все ожидание его было самое радостное, а не само соединение, которое пролетало, конечно, очень быстро.

Мы открывали бутылку вина, я так красиво расставляла все на столе, под каждое блюдо на тарелке подкладывала листок салата и всякие другие украшения из травы, мы пили вино, он правда, съедал все очень быстро, оставляя половину, потому что говорил:

— Танюш, ты же знаешь, я не смогу сказать жене, что уже сыт! А ужинать-то надо!

Ну, а потом, конечно, быстро — быстро постель, быстро-быстро оргазм. Его. Я не успевала.

Потом его целовала, потом щелчок двери, потом одна!

Но дело в другом. Я его любила!

А потом как-то все увяло. Он больше не приходил, хотя мы виделись, уже, наверное, как друзья. Он мне жаловался на свою жизнь, я ему на свою!

Но дотронуться до меня он уже даже не пытался.

Наверное, все прошло.

Потом и у меня все пропало.

… Что еще?

Была весна. Ранняя, ранняя весна. Снег давно сошел, но весна так и не начиналась. И я гуляла перед очередным занятием в институте по аллеям возле нашего общежития. Плакала от избытка счастья, от избытка чувств, как плачет вступающая в жизнь девушка, на которую с мокрых от дождя веток падают капли прохладного дождя, которая от избытка молодости чувствует идущие от сырой земли запахи наступающей весны, и просыпающихся от зимней спячки деревьев!

И была беременна! Во мне уже жил мой будущий мальчик, а может девочка! Но я еще не определилась, и мне было все равно! Я была беременна!

И ни о чем больше не думала!

Ну, может быть, конечно, об отце этого мальчика или девочки! Но он еще об этом не знал.

Зато это была настоящая любовь, первая моя настоящая любовь, от которой начинался остальной окружающий мир!

… Ну да, это было вкусно! Так вкусно, так вкусно, что я, как сейчас помню, это и было счастьем!

…Удар был страшным! Наверное, он навсегда и погасил во мне ощущения вкуса, радости, счастья!

Он ушел. Я сделала аборт, потому что без него это счастьем не было, и потому что одна я ребенка не могла ни родить, ни вырастить!

… Солнце, конечно, появлялось, хотя и не часто, всплывало в моей короткой еще жизни.

Но почему-то не на долго. Опять гасло. Опять вставало и опять гасло.

Не задержалось на горизонте.

… И вот однажды было такое, что вообще мою жизнь перевернуло. О чем в нашей стране уже ни одна девушка даже не мечтает! Любовь! И не только любовь, но и перспектива жить просто в раю!

Я вышла замуж не за Германию! А за любимого, живущего в Германии, мало того, настоящего западного немца!

Два в одном флаконе. Но главное в тот момент была не Германия, а он, Питер! Он был тезка, не поверите, со знаменитым немецким режиссером, Питером Штейном, и не просто тезка, а с ним и работал.

Просто с ума сойти!

Ну, вот так повезло.

… Я зашла в тот день в свою любимую кофейню в Крещенском переулке. Прохожу мимо одного столика, за которым сидит молодой человек, и слышу английскую речь, с которой он обратился к стоящему рядом официанту. А тот ничего не понимает и испуганно озирается по сторонам, видимо ищет кого-то с английским языком.

Ну, не ресторан, маленькая кофейня, такое бывает.

Английский к тому времени я хорошо знала, сдала даже на сертификат «Английский, как родной язык», так, на всякий случай, да и по работе моей это было необходимо.

Не проходить же мимо, спрашиваю на английском у парня:

— Вам помочь?

Он благодарно кивает и глядя в меню спрашивает, что там написано, чем можно позавтракать.

Я попросила официанта, чтобы он оставил мне столик у моего любимого окна, и перевела их разговор. Сделала заказ, собираясь идти за свой столик, а парень, улыбаясь, спросил:

— Могу ли я пригласить вас за свой столик, и позавтракать вместе? И на всякий случай предупредил: