class="p">Я не убит

Я не убит,

а выращен войной,

и с молоком,

не столь уж, правда, частым,

впитал в себя,

что небо надо мной

без крика «воздух»

называют счастьем.

Мы скованны привычками

Мы скованны привычками – тюрьмой

для нашего порывистого нрава,

не ходим равномерно по прямой -

бросаемся налево и направо.

Белое – черное

Белое – черное,

черное – белое,

заледенелое

и обгорелое -

надвое расчерченное.

В этой картине

я – посредине.

Жизнь – не стойло

Жизнь – не стойло.

Наличность перебирая,

в ожидании рая

под брюхом скребя,

жить бы не стоило.

Сумей

себя родить как Личность,

не увлекаемую бытия течением,

а живущую – с увлечением.

Я – многокоординатен

Я – многокоординатен.

Порывистое «Нате!»

и виолончелизм Петрарки,

чарку старки -

и в постель.

Пастель смирения

и яркость Первомая -

все принимаю,

все – мои измерения.

И только одно

не найдет места

в моей груди,

это – остановиться на полпути.

Работать – чтобы есть

Работать – чтобы есть,

а есть – чтобы трудиться.

Коль цель такая есть,

то… стоило родиться.

Пуржит по улицам и душам

Пуржит по улицам и душам,

баррикадируя пути,

а ты иди, иди и слушай,

себя молчанием буди.

Судьба – она как загнанная лошадь

Судьба – она как загнанная лошадь,

босыми пятками я бью ее в бока -

ни с места.

А другой-

идет в калошах,

идет и топчет в лужах облака.

Я не люблю ходить наискосок

Я не люблю ходить наискосок,

мне катеты милей гипотенузы,

пусть дальше путь, зато прямей,

и юзом

не надо добывать себе кусок.

По шершавому снегу

По шершавому снегу,

огрызаясь судьбе,

я не в теплую негу -

продираюсь к себе.

Дождь. Дрожь

Дождь. Дрожь.

Вождь. Вошь.

Ждешь. Лжешь.

Хоро-о-ш.

Жизнь – не созвездье улыбок

Жизнь – не созвездье улыбок.

Что-то в прошедшем кляня,

методом проб и ошибок

Время взрастило меня.

Безделье хуже чем боль

Безделье хуже чем боль,

как моль

разъедает,

и тает

привыкшая к ритму жизнь.

Мужись,

не дай покою и невесомости

себя побороть,

на обороте

предыдущей страницы

сохраниться сумей,

либо заново

напиши себя.

Вверху – одинокие звезды

Вверху -

одинокие звезды,

и море огней -

подо мной.

На небе не вымерить

версты

без точки отсчета

земной.

Кружево

Кружево

света и тьмы,

мир-

это ритмы…

и мы.

А самолеты сами не летают

А самолеты сами не летают,

а теплоходы сами не плывут,

маршруты им заране выбирают,

их штурманы по компасу ведут,

а нас…

Земля покой свой потеряла

Земля покой свой потеряла,

а я – тем более.

Во мне не граммы материала,

а тонны боли.

Я – фильтр

для всех земных страданий

и смут сердечных,

хотя мой век, увы, случаен,

земной же – вечен.

Что человек в сравнении с Вселенной

Что человек в сравнении с Вселенной –

ничтожно мал и вес его и рост.

Но взглядом мимолетным он мгновенно

в себя вбирает мириады звезд.

Я и Мы – это вечная тема

Я и Мы – это вечная тема,

восходящая к древним умам.

Бунт команды – и гибнет трирема,

если руль неподвластен рукам.

Я – ничто, но и Мы – это нечто,

где не просто найтись самому,

и вопросы встают бесконечно,

обращаясь к душе и уму.

Если что-то в жизни не с руки

Если что-то в жизни не с руки,

то в затылке пальцами скребя,

не жалей ты одного себя,

не вали вину всю на других.

И не надо на глазах у толп

биться лбом

о первый встречный столб.

Напрасно весла бросил ты

Напрасно весла бросил ты, гребец,

надеждой на теченье уповая.

Послушность и безропотность сердец

нас к берегу чужому прибивает.

В далекой сказке

В далекой сказке

отразилось эхо странствий,

и в завтра

нас увозят поезда,

и сгустком памяти

в неведомом пространстве

рождается сверхновая звезда.

Горит на беломраморном снегу

Горит на беломраморном снегу

зеленая обломанная ветка

как знак беды,

которую так редко

мы замечаем на своем бегу.

И снег не тает от чужой беды

А ты?

Гладкие ладони

Линии наших ладоней -

нашей судьбы отражение.

А ладони дедов моих удивительно гладки:

стерты линии у одного -

вечным земли притяжением,

у другого отполированы

станка металлом рукоятки.

У отца линии смяты

черенком саперной лопаты.

На свои ладони гляжу -

прямые черточки подстать карандашу.

Пусть судьбы были у всех

разные самые,

пусть судьбы были у них

очень негладкие,

ладоням нашим

работа была кормящею мамою,

работа ладоням нашим

была повивальною бабкою.

Чтоб в жизни не было обмана

Чтоб в жизни не было обмана

и был бы сам себе не рад,

я даже в шахматах не стану

брать ход ошибочный назад.

Пускай уж лучше пораженье

сотрет улыбку мне с лица,

чем победить но с сожаленьем,

что честным не был до конца.

Я не пишу поэм

Я не пишу поэм

не потому, что скуден

запас идей и тем.

Нет в круговерти буден

ни времени и ни охоты

читать длинноты.

Могу себя я уважать за то

Могу себя я уважать за то,

что не пытался с краю отсидеться.

В большом и малом,

сложном и простом

я оставлял частями ум и сердце.

И оттого не становясь бедней,

наоборот, себя