– Двести долларей, – сказал главный китаец, не меняясь в лице.

Он был хитрый китаец. Потому и был у них за главного.

– Двести пятьдесят. Где он? – сказал Грир.

– Рядом ходи, – ответил главный китаец.

Грир с Камероном зашли рядом и убили его. Они так и не выяснили, насколько крут был китаец, потому что не дали ему ни шанса. Вот так они выполняли свою работу. На убийства кружавчики не вешали.

Пока они разбирались с китайцем, мисс Хоклайн все ждала их, голая, на полу комнаты, заставленной тенями музыкальных инструментов. Тени при помощи ламп играли на ее теле в этом огромном доме в Восточном Орегоне.

В комнате было и кое-что еще. Наблюдало за ней, наслаждалось ее голым телом. Она не знала, что оно там. Кроме того, не знала, что она голая. А если бы узнала, что она голая, это бы ее весьма шокировало. Она была приличная юная дама, если не считать цветистых оборотов, которых набралась у своего папы.

Мисс Хоклайн думала о Грире с Камероном, хотя никогда не встречалась с ними и даже не слыхала о них, однако вечно ждала их прихода, словно им вечно суждено было прийти, ибо она в их готическом будущем была.

Следующим же утром Грир с Камероном сели на поезд до Портленда, Орегон. Стоял прекрасный день. Они были счастливы, потому что им нравилось ездить на поезде в Портленд.

– Сколько сейчас? – спросил Грир.

– Восемь раз проездом и шесть сходили, – ответил Камерон.

Они блудили два дня, когда их нашла индейская девочка. Они всегда норовили поблудить неделю-другую в Портленде, после чего садились думать о работе.

Индейская девочка их нашла в их любимом блуделе. Она никогда их раньше не видела, да и не слыхала о них тоже, но едва увидела, сразу поняла, что это люди, которых хочет мисс Хоклайн.

Она провела в Портленде три месяца, разыскивая правильных людей. Звали ее Волшебное Дитя. Она думала, что ей пятнадцать лет. В блудель она зашла случайно. На самом деле она искала блудель в соседнем квартале.

– Тебе чего? – спросил Грир. На коленях у него сидела хорошенькая блондинка лет четырнадцати. Она была совсем без одежды.

– Это индейка? – спросила она. – Как она сюда попала?

– Заткнись, – сказал Грир.

Камерон приступал к ебле маленькой брюнетки. Он прекратил то, чем занимался, и оглянулся через плечо на Волшебное Дитя.

Он не знал, ебать ли ему девочку дальше или разобраться, что там с индеанкой.

Волшебное Дитя стояла и ничего не говорила.

Маленькая поблудница сказала:

– Засовывай.

– Минуточку, – сказал Камерон.

Он начал распутывать свои любовные узы. Он уже все решил.

Индеанка сунула руку в карман и вытащила фотографию. То был снимок очень красивой молодой женщины. На снимке она была совсем без одежды. Она сидела на полу в комнате, заставленной музыкальными инструментами.

Волшебное Дитя показала фотографию Гриру.

– Что это? – спросил Грир.

Волшебное Дитя подошла и показала фотографию Камерону.

– Интересно, – сказал Камерон.

Две маленькие поблудницы не соображали, что происходит. Ничего подобного они раньше не видели, а повидали они многое. Брюнетка вдруг прикрыла вагину, потому что засмущалась.

Блондинка лишь немо таращилась обалделыми голубыми глазами. Всякий раз, когда мужчина велел ей заткнуться, она затыкалась. Перед тем как заняться блудом, она росла на ферме.

Затем Волшебное Дитя сунула руку в карман индейского платья и вытащила пять тысяч долларов стодолларовыми купюрами. Деньги она вытащила так, словно вытаскивала их всю жизнь.

Гриру она отдала двадцать пять бумажек, потом подошла и отдала двадцать пять Камерону. Раздав деньги, она встала посреди комнаты и принялась молча на них обоих смотреть. Она так и не сказала ни слова.

Грир сидел по-прежнему с поблудницей на коленях. Он посмотрел на индеанку и очень медленно кивнул: ладно. Половина улыбки гуляла по лицу Камерона, лежавшего рядом с брюнеткой, которая прикрывала вагину рукой.

Грир с Камероном покинули Портленд на следующее утро поездом вдоль реки Колумбия, направлением на Центральный округ Восточного Орегона.

Места были им в удовольствие, потому что Гриру с Камероном нравилось путешествовать поездами.

Индейская девочка путешествовала с ними. Они долго разглядывали ее, потому что девочка была очень хорошенькая.

Высокая и стройная, с длинными прямыми черными волосами. Черты ее были нежно соблазнительны. Грира с Камероном обоих очень интересовал ее рот.

Она изысканно сидела и смотрела на реку Колумбия, а поезд меж тем путешествовал вдоль реки к Восточному Орегону. Она видела то, что ее интересовало.

Грир с Камероном заговорили с Волшебным Дитя часа через три или четыре после выезда из Портленда. Им было любопытно, к чему все это.

Девочка сказала не больше сотни слов с тех пор, как зашла в блудель и принялась менять жизнь Гриру с Камероном. Ни одно из этих слов не объясняло, что они должны сделать – разве что поехать в Центральный округ и встретиться с мисс Хоклайн, которая им скажет, за какое такое деяние она заплатила им пять тысяч долларов.

– Зачем мы едем в Центральный округ? – спросил Грир.

– Вы убиваете людей, так? – ответила Волшебное Дитя.

Голос у нее был мягок и точен. Ее голос их удивил. Они совсем не ожидали, что звучать он будет так.

– Иногда, – сказал Грир.

– У них там с овцами много хлопот, – сказал Камерон. – Я слыхал, даже убийства есть. Четырех человек убили на прошлой неделе, а за месяц – девять. Я знаю троих портлендских стрелков, которые на прошлой неделе туда поехали. И люди хорошие.

– Очень хорошие, – сказал Грир. – Наверное, трое лучших из всех, кого я знаю, за исключением, может, еще двоих. Много чего нужно, чтобы ухайдакать этих парней. Они туда поехали работать на скотоводов. За кого твоя хозяйка или ей какую-то личную работу нужно выполнить?

– Мисс Хоклайн скажет, какую работу ей нужно выполнить, – ответила Волшебное Дитя.

– Из тебя и намека не выжмешь, а? – улыбнулся Грир.

Волшебное Дитя посмотрела в окно на реку Колумбия. По реке плыла лодочка. В лодочке сидели два человека. Трудно было сказать, что они там делают. Один человек держал зонтик, хотя дождь не шел, да и солнце не сияло.

Грир с Камероном бросили выяснять, что им предстоит сделать, но им было любопытно насчет Волшебного Дитя. Их удивил ее голос, потому что звучала она не как индеанка. Она говорила, как женщина с Восточного побережья, которая много чему научилась по книгам.