Жадно впитываю эту нечаянную эмоцию и энергию, оборачиваясь на звук.

Руслан Хасанов - талант и гордость нашей больницы, первоклассный нейрохирург. А с ним рядом - небритый брутал в берцах и распахнутой куртке. С тату на кистях и открытой шее.

Залипаю на них взглядом - они такие статные, яркие, мощные!...

Что кажется - пространство вокруг них превращается в магнитную воронку.

- “Не то чтобы ты совсем не попал Пятачок, но ты не попал в шарик!” - шутит брутал.

Опять смеются.

- О! - поднимает взгляд Руслан. - Горыныч, а давай Юлию Юрьевну похитим! Нам все равно третий нужен…

Смущённо улыбаюсь, настороженно делая шаг назад. Роберт очень ревнив и надух не переносит Хасанова. Хотя мы только приятели.

- Юлию Юрьевну?... - отыскивает меня взглядом брутал.

Мы встречаемся глазами. Пауза...

На его лице как цветок расцветает молчаливое восхищение.

А что на моем лице от его такого пристального внимания, мне даже страшно представить.

Мы одновременно смущённо опускаем взгляды и встряхнувшись, тут же поднимаем и снова встречаемся ими.

И снова пауза...

Господи, это так неловко. Но я не могу выйти из ступора! Только боковым зрением вижу, как Рус переводит взгляд с меня на брутала и обратно.

Выдавливаю из себя улыбку, пытаясь снять напряжение и неловкость и перевожу с усилием взгляд на Хасанова.

Его глаза улыбаются, словно подкалывая меня за эти "гляделки" с незнакомцем.

- Хорошего дня! - выпаливаю я и быстренько сбегаю от них.

Внутри все трепещет и колотится. От эйфории кружится голова!

Кто это был?..

Глава 2 - Никогда и ни с кем (Горыныч)

Саундтрек: Это здорово - M.ARS

Темнота в лифте сгущается, стены сближаются. Нет, вовсе не потому что у меня приступ клаустрофобии. Причина в другом...

Она включает телефон, светит на панель. Жмёт на вызов лифтера.

- Ждите, сейчас запустим, - отвечает ей скрипящий голос через динамик.

Внутренний зверь во мне взбудоражен и капает слюной от желания присвоить ее обратно.

Именно из-за неуправляемости этой скотины, которая уверена в своем животном праве владеть этой самочкой, я и держусь как можно дальше от Крынской.

Каждый раз корежит называть ее по фамилии скользкого задрота Роберта. Но и по имени не всегда хватает душевных сил.

Неровно выдыхаю воздух. Тело сходит с ума. Меня непреодолимо магнитит.

В этой темноте не существует этих шести лет, которые сделали нас посторонними друг другу людьми.

Переступив с ноги на ногу, цепляется каблуком за мой берц.

Тихо вскрикнув, нарушает застывший до вязкости воздух. Рефлекторно вытягиваю руку, желая придержать ее.

Рука натыкается на мех. Мои пальцы сжимаются. И... Хрен его знает, как это выходит, она оказывается в моих руках.

Магнетизм - он такой. Искажает пространство.

Меня оглушает от этой близости, словно я словил передоз от какого-нибудь убойного пойла. И никогда, и ни с кем, ни до, ни после я не пьянел от близости и не захлебывался такой пронизывающей эйфорией

Глухо вскрикнув, замирает. Слышу, как сумочка из ее рук падает на пол.

Мышцы невыносимо крутит, заставляя стиснуть ее и утрамбовать в себя ощутимее.

- Чадов!... - быстро и громко дышит она.

Торможу попытку сознания уйти в самокопания, что вообще-то Юю - меня кинула... врала мне… А ещё - и так избегает встреч, словно я прокаженный…

Да, похуй!... Ее проблемы.

Я просто вдруг за долю секунды осознаю, что больше эту эмоцию не словлю ни от кого и никогда. Никогда… А у меня без этой эмоции жизни нет.

Вся тоска по ней, протест и обида неожиданно прорываются. И отпустить ее сейчас, это как тормознуть и не кончить за мгновение "до". Только в сотню раз мучительнее!

Я сжимаю ее волосы на затылке, портя идеальную укладку, и тяну, заставляя поднять лицо.

Вжимаюсь губами в ее приоткрытый рот.

Так тебе! Тоже чувствуй это!!

- Ну что? Как живётся Вам, Юлия Юрьевна?... - рычу хрипло. - Ни о чем не сожалеете?

Кусаю, впиваясь глубже. Толкаю ее язык, задыхаясь от ощущений.

Она чуть оседает в моих руках.

Бля-я-я...

Мне хочется повыть и побиться об стены от того, как это мне нужно!

Загудев, загорается лампа.

Отстранившись, Юля шокированно смотрит мне в глаза.

Кислород смешанный с запахом ее парфюма обжигает ноздри.

Ее лицо рассерженно вздрагивает. Размахнувшись, припечатывает по щеке. Голова моя дёргается, щека немеет. Это немного возвращает адекват и чувство реальности. Закрываю на мгновение глаза, пряча чувство уязвимости и раненное свое нутро. И когда распахиваю, я уже в броне.

Помада у нее размазана, волосы растрепанны, одежда сбилась...

Мать твою, какая же ты красивая!!

Лифт вздрагивает, за секунду поднимаясь до ее этажа. Двери открываются.

- Хорошего дня, - давлю ее нахальным взглядом.

Сбегает.

Луплю яростно по кнопке своего этажа.

Пытаюсь проглотить ком в горле и дышать ровно. Под ногами ее сумочка. Поднимаю...

Мягкая и тонкая, молочного цвета кожа, мнется в моей руке.

Выхожу из лифта у себя в отделении. Сумку надо вернуть и проще всего вернуть ее через Ир Васильевну, оставив на сестринском ресепшене.

Но я прохожу мимо, с зажатой в руке сумкой.

Чадов, ты в сумочке у нее решил покопаться? Или хочешь вернуть лично?

Не знаю...

Падаю на диванчик в ординаторской.

Сумочка закрыта на замочек с шариками, по типу старинного ридикюля. Давлю на него пальцами. Открывается.

Сверху документ в файлике сложенный вдвое. Копия свидетельства о рождении.

Крынский Степан Робертович.

Морщусь. Коряво как-то звучит...

Жадно ищу взглядом дату рождения. Улетая в прошлое, считаю на пальцах месяцы. Действительно - Крынский... Не Чадов. Увы. А как красиво бы звучало: Чадов Степан Борисович!

Юль... Ну и похер бы, что Крынский... Чего я, твоего пацана не воспитал бы?? Ну нахуя ты так?!

Кладу документ обратно.

На автомате поглаживаю пальцами сумочку, словно это Юлина кисть.