Кусаю ноющие губы.

Все, надо завязывать. Ее решение - жить с отцом своего ребенка - адекватно.

Но в свете наших чувств - противоестественно!

Спорю с самим собой.

Это у тебя чувства, Чадов. А у нее для тебя только пощёчины остались. Шесть лет прошло...

Руки чешутся исследовать ее сумочку дальше. Но не позволяю себе этого. Только собираюсь закрыть, взгляд цепляется за угол белой коробочки. Достаю. Сигареты... Женские, тонкие, лёгкие.

Ты охренела, что ли?! С каких пор? Куда твой Роберт смотрит??

С возмущением, швыряю их в мусорное ведро.

Достаю свои.

Курить хочется...

Сдохнуть хочется...

Юльку хочется...

Мрак.

достаю сигарету. Это единственное, что я могу удовлетворить из своего "хочется".

А сумку надо вернуть. И не собираюсь я её ни через кого передавать. Не детсад, поди...

Надеваю халат, переобуваюсь в белые кеды и, переложив сигарету за ухо, спускаюсь по лестнице на этаж ниже.

После того, как Юля вышла из длительного декрета, я все время подсознательно ищу встреч на территории клиники. Но их практически не бывает.

Вот эта вторая лестница от пожарного выхода. Между пятым и четвертым... Шесть лет назад мы целовались здесь...

На четвертом этаже два отделения. От лестницы в разные стороны: "Соматопсихиатрия" и "Отделение оперативной гинекологии".

Толкаю двери ООГ, подхожу к сестринскому пункту.

- Добрый вечер, девочки.

Девочки расцветают в улыбках, поправляя халатики. Хорошенькие, молоденькие, незамужние - бери любую. Но мне бы…

- Мне бы Юлию Юрьевну.

- Юлию Юрьевну? - раздается за спиной голос.

Знакомый. Это Роберт.

Разворачиваюсь. Руки не тяну.

Он смотрит на ее сумку в моей руке. Мда... Неоднозначно вышло.

Мы давим друг друга ревнивыми взглядами. Крынский никогда и пальцем жену не трогал. Он не из таких... Рафинированный интеллигент. Поэтому, подставить Юлю под каток в этой ситуации я не боюсь.

Но отдавать сумку ему - все равно как-то гадливо. Ставлю на ресепшен.

- Девочки передайте, в лифте нашел, - подмигиваю девчонкам.

Улыбаются, кивают.

Между этажами иду на пожарную лестницу, которая расположена параллельно внутренней, вдоль стены здания по улице. Вставляю сигарету в зубы, прикуривая на ходу. Затягиваюсь...

Юля!!

Практически натыкаюсь на нее на крошечном балкончике.

Мы застываем.

Глаза блестят, тушь размазана... Толкнув меня плечом в проходе, быстро ретируется с пожарной лестницы внутрь.

- Ой, пиздец... Как, сука, жить-то со всем этим? “Всюду принципы невмешательства. Вместо золота - плавят олово, - затягиваюсь поглубже. -. Hо, есть приятное обстоятельство: Я люблю тебя - это здорово...”. Мда…

Глава 3 - Как дура… (Юля)

Сжав в руках сумку, я сижу на приеме у детского психолога вместе с мужем. Нас срочно вызвали.

И едва ли слышу о чем речь. Потому что сумка мне кажется горячей как руки Чадова. И я уже который день с трудом выпускаю ее из своих рук.

Я вся осталась там, в том мгновении...

Зачем он так со мной?

Сожалею ли я о своем выборе? Как можно сожалеть о том, чего не было.

Да. "Все ограничения только в нашей голове". Легко говорить об этом другим людям, пока не завязнешь в реальных обстоятельствах так, что не шевельнуться! Как в зыбучих песках. А его - такого сильного и решительного - нет рядом, когда он так нужен. Тогда ты готов подать руку кому угодно, только чтобы не утонуть в этой вязкой ужасающей пучине.

И рядом был Роб...

И после того, как он поддержал меня и вытащил повторно - это просто черная неблагодарность опять смотреть в сторону Чадова.

Наверное, нельзя получить сразу все. Я получила сына. И очень счастлива.

Но это не значит, что мне не больно.

- Наш детский сад не может взять на себя такую ответственность. Нам очень жаль. Но ребенку нужна серьезная помощь специалистов.

- И нам очень жаль, - поднимается Роберт. - Извините за ситуацию.

Стёпа - бегун. Из тех детей, что испытывают патологическую тягу к убеганию - из дома, сада, просто от взрослого.

Единственное лечение, что мне предложили - психотропы.

Психотропы шестилетке!

Я только порыдать могу от такого предложения.

Роберт, увы, не видит в этом лечении ничего критичного.

Иногда мне кажется, что сын подсознательно все время воплощает мою мечту - сбежать!

В соседнем кабинете забираю Степу.

Присаживаюсь перед ним, помогая одеться.

- Степ... Ну зачем ты убежал, а? Я же тебя очень просила так не делать.

- То неведомо... - разводит он руками.

Взял же откуда-то словечко. Мне кажется, он даже разговаривает также как его настоящий отец. А они ведь даже не знакомы.

- Ну скажи мне, разве тебе не нравится в этом саду?

Он ходит в частный, очень хороший садик. Это не первый и не второй наш садик...

- Нормально...

- Ну зачем тогда?

- Погулять.

- Нельзя детям гулять одним. Это опасно!

- Почему?..

Этот разговор у нас был много раз.

- Тебя может кто-то украсть и обидеть! Я же говорила.

- А я ему как дам! У меня вот... - вытаскивает из кармана огромный гнутый и ржавый гвоздь.

Острый!!

- Боже!

Хватая его за запястье, забираю гвоздь.

- Ты не поцарапался им? - осматриваю ладонь.

Может быть, я слишком щепетильная мама-параноик. Но у меня только один ребенок и тот благодаря чуду. Других не будет. И профилактическая прививка от столбняка нам заказана. У Стёпы аллергия на прививочные консерванты.

Выкидываю чертов гвоздь, протираю его руки антисептической салфеткой.

Держа его за руку, веду к нашей машине.

Роберт выходит, чтобы открыть нам дверь. Сажусь с ребенком на заднее сиденье.

- Мам... - жмется он ко мне от звенящей тишины в салоне.

Роберт ругает меня за то, что я постоянно пытаюсь смягчить любое наказание для Стёпы. Но я не могу... И вздохнув, опускаю взгляд. Прижимаю сына к себе.