— С севера Ливония да Швеция, — продолжила Елена, когда все успокоились. — С запада Литва. С юга — Крым. С востока Казань да Астрахань. Кругом враги. Казанцы душат нашу торговлишку не меньше ливонцев. К персам не пробиться. С Литвой извечная война и ежегодные стычки. Татары так и вообще — грабят и разоряют наши земли, угоняя людишек в рабство. Сказывают, что в Венеции даже набережную одну назвали славянской от обилия рабов с наших земель…

— Воевать что ли зовешь? — Нахмурился Андрей Михайлович Шуйский.

— Не время, — покачала головой Елена, сохраняя невозмутимость. — Речь о другом. Нам нужно как-то торговлишку выправлять.

— И как?

— Полвека назад мой свекр отправлял из Холмогор караван с зерном в Данию, а вместе с ним и посольство. Корабли вышли из Белого моря, обогнули земли норманн и прибыли в датский порт. И зерном расторговались, и посольство приняли с добром…

— Ты что несешь! — Воскликнул Андрей Михайлович Шуйский. — Ты хоть понимаешь, каких трудов стоит доставить товары до Холмогор?!

— А ты знаешь, что бочка дегтя, отбывшая из Новгорода, прибывает в Лондон подорожав в несколько раз? В Ливонии местные берут большую долю в перепродаже. Потом купцы из Ганзы. Датчане взымают кошмарный побор за проход через их проливы. Да еще и пираты Готланда злодействуют, вынуждая задирать цены купцов морских из-за непомерных рисков.

— И нам что с того? — Фыркнул он, немного остыв.

— Если англичане на своих кораблях станут сами ходить до устья Северной Двины, а мы им туда товары сплавлять, то в выгоде останемся и мы, и они.

— Чего это?

— Так мы цену поднимем, а им все равно дешево будет. Дешевле, чем у Ганзейских купцов покупать товары наши.

— Полоумная… — процедил Андрей Михайлович, но уже больше под нос. Однако его за плечо хватил Василий Васильевич Немой и характерно так сверкнул глазами, давая понять, чтобы унялся. А потом повернулся к Елене и спросил:

— Андрей прав. До Холмогор путь безлюден и дик.

— О том с вами и хочу совет держать, — сказала и посмотрела ему в глаза. Немой кивнул, мол, продолжай. — В Вологде амбары поставим. Южный порт. Свозить будем со всех сторон круглый год товары разными путями. Какие на санях, какие на стругах. А по весне спускать по реке к Холмогорам. Путь не близкий. Посему каждый дневной переход острог малый ставить надобно. А при нем лавку справлять, дабы расходы отбивал, торгом с местными. Северный порт с амбарами встанет в Холмогорах. Да сильный острог с пушками ниже по течению срубить надобно, чтобы прикрыть торг от лихого люда.

— Дорого это. Мнишь? — Смотря на нее все тем же давящим голосом, произнес Немой.

— Дорого, — кивнула Елена с достоинством. — Посему и предлагаю создать Северодвинское товарищество. Каждый страждущий может войти в общее дело. Иванову сотню пригласим. Они и деньгами поделятся. Им же с торга и выгода большая. Кому как не им шевелиться? Но и нам тройная польза. С одной стороны — отдушину откроем для торговлишки и найма мастерового люда. С другой — у Новгорода спеси поубавится. С третьей — такой путь караванный оживит промысел поморский, спрос на сало, кожу и зуб зверя морского поднимет. Соль, опять же, и рыба соленая. Главное — путь проложить, а там дело пойдет.

— А чего Англия? — Буркнул Андрей Михайлович. — Чего не Дания?

— У Дании старые отношения с Ганзой и орденом. Один Бог знает, как переговоры сложатся. А в Англии король их с Папой Римским повздорил. Не желает признавать его главой христиан. Так что с латинянами у короля распря, что нам только на руку. Мы ведь тоже с латинянами не лобызаемся. Более того, мы ему не только торговлишку предложим мехом, пенькой, дегтем, воском и прочим, но и пожелаем упрочнить отношения союзом брачным. У него дочь младшая есть, Елизавета. Вот ее сын мой старший и посватает.

— Так он ее и отдал… — Усмехнулся Иван Васильевич Шуйский.

— А чего ему ее не отдать? Она в опале. Мать ее головы лишил. Лиза ему без особой надобности. Ради выгодной торговлишки охотно отдаст. Может и приданое какое дельное даст, хотя веры в то мало. Но нам и девица будет полезна.

— Почему меньшую? — Поинтересовался Немой.

— Старшая дочь — латинянка истовая, да и глаз на нее Кесарь Карл положил для сына своего. А мы ему не ровня. Не сосватать нам старшую. Не по зубам нам она.

Наступила пауза. Все пытались прикинуть в голове что к чему. Тишина затягивалась. Поэтому Великий князь, сидевший все это время молча, очень громко произнес:

— Что думаете, бояре?

Все вздрогнули, ибо никто не ожидал, что мальчик подаст голос.

Немой взглянул Ивану в глаза своим тяжелым, давящим взглядом. Вмешательство мальца ему пришлось не по нраву. Однако Великий князь не отвел глаз, демонстрируя спокойствие и полное самообладание. Даже чуть улыбнулся.

— А что думает Великий князь? — Наконец спросил Василий Васильевич, не отводя, впрочем, взгляда и продолжая давить психологически.

— Мой отец доверял тебе. И я доверяю. Посему прошу тебя возглавить посольство. А тебя, — Иван перевел взгляд на своего тезку, из Шуйских, — принять главенство в Северодвинском товариществе. Надеюсь, никто не усомнится в том, что вы достойны такого назначения? Или кто-то считает, что есть более родовитые среди вас?

Кое-кто из бояр фыркнул с явным раздражением. Но промолчал. Великий князь обвел взглядом всех. Вглядываясь. Пытаясь запомнить реакцию. Все запомнить. Ничего не пропустить.

— Что скажешь? — Веско спросил Иван, вернувшись взглядом к Немому.

Тот криво улыбнулся и кивнул.

— А ты?

— Сложное дело, — начал было торг тезка.

— Коли все по уму сделаешь, не обеднеешь. Сытное место.

— Ну коли так, — вроде как нехотя согласился Иван Васильевич Шуйский, хотя у самого глаза горели.

— Так что скажете бояре? Приговорите ли дело доброе?

Отказавшихся не было. Спорить с внезапно образовавшейся коалицией из Елены Глинской и Шуйских никто не решился. Да и Великий князь всех смутил. Он вел себя совсем как взрослый… в свои семь лет. И это, не говоря того, что дело действительно выглядело полезным.

Уходя из Грановитой палаты, Иван Васильевич остановился и оглянулся. Все бояре были поглощены беседами, обсуждая новое предприятие. Лишь Немой внимательно смотрел на Великого князя. Иван встретился с ним взглядом и слегка кивнул. Вроде как персонально прощаясь. И только после продолжил шествовать к выходу…

— Зачем ты вмешался? — Прошипела мать, когда они остались наедине и убедились, что челяди под дверью нет.

— Ты растерялась и потеряла нить беседы. Бросила вожжи.

— И что?

— Мам. Мы сделали все правильно. Немому дали почетное дело, настолько, что никто не поймет, если он откажется. Ивану — денежное. А Андрея оставили ни с чем. Думаешь в них будет единство?