— Мне не следует говорить с вами о подобных людях, мэм.

Темперанс оставила это загадочное замечание без внимания. Они уже вышли на более приличную улицу — у некоторых домов горели фонари, зажженные жильцами. Темперанс завернула за угол на Мейден-лейн и увидела невдалеке здание приюта. Как и соседние дома, это было высокое каменное здание дешевой постройки. Окон было немного, и те были очень узкие, а у входных дверей не было никаких надписей. За все пятнадцать лет своего непрочного существования детский сиротский приют никогда не нуждался в афишировании.

Брошенные и осиротевшие дети не были редкостью в Сент-Джайлсе.

— Благополучно добрались до дома, — сказала Темперанс, когда они подошли к двери. Она поставила фонарь на стертые каменные ступени и достала большой железный ключ, висевший у нее на поясе. — Как мне хочется горячего чая.

— Я уложу малышку в постель, — сказала Нелл, войдя в жалкую маленькую переднюю, безупречная чистота которой не могла скрыть осыпавшейся штукатурки или покоробившихся половиц.

— Спасибо. — Темперанс сняла накидку и повесила ее на крючок, а в дверях появилась высокая мужская фигура.

— Темперанс. Она обернулась.

— О! О, Уинтер, я и не знала, что ты уже вернулся.

— Это понятно, — сухо заметил ее младший брат. Он кивнул служанке: — До свидания, Нелл.

— Сэр, — Нелл присела и с тревогой посмотрела на брата и сестру. — Я только загляну к детям, можно?

И она побежала вверх по лестнице, оставив Темперанс выслушивать неодобрение Уинтера.

Темперанс расправила плечи и прошла мимо брата. Помещение приюта было длинным и узким, дом был зажат между соседними. У входа находилась небольшая комната, служившая столовой, иногда там принимали важных посетителей. В дальней части дома были расположены кухни, куда сейчас и направилась Темперанс. Все дети ровно в пять часов получили свой обед, но ни она, ни ее брат еще ничего не ели.

— Я как раз собиралась приготовить чай, — сказала Темперанс, разжигая огонь.

Сут, их домашний черный кот, поднялся со своего места перед очагом и потянулся, отправляясь на охоту за мышью.

— Со вчерашнего дня остался кусок говядины, а сегодня утром я купила свежей редиски, — продолжила она.

Уинтер, стоявший за спиной сестры, вздохнул:

— Темперанс.

Она торопливо искала котелок.

— Хлеб немного зачерствел, но, если хочешь, я могу сделать тосты.

Он молчал, и ей пришлось повернуться к нему лицом и встретить неизбежное.

Длинное худое лицо Уинтера было печально, и она почувствовала себя ужасно. Ей было так тяжело разочаровывать его.

— Было еще светло, когда мы ушли, — жалобным голоском сказала она.

Он снова вздохнул, снял свою круглую шляпу и сел за кухонный стол.

— Ты могла подождать моего возвращения, сестра?

Темперанс взглянула на брата. Уинтеру было всего, двадцать пять, но он держал себя как человек вдвое старше. Усталость изрезала его лицо морщинами. Широкие плечи опустились, а длинные руки и ноги были слишком худыми. Последние пять лет Уинтер был учителем в маленькой дневной школе приюта.

В прошлом году, когда умер отец, Уинтеру пришлось взвалить на свои плечи неизмеримо больше работы. Конкорд, их самый старший брат, взял на себя заботу о семейной пивоварне. Эйса, второй брат, всегда держался в стороне от сиротского приюта и завел какое-то свое таинственное дело. Обе сестры, Верити, самая старшая, и Сайленс, самая младшая, были замужем. Таким образом, приют оказался в руках Уинтера. Даже с помощью Темперанс, а она трудилась в приюте после смерти мужа, умершего девять лет назад, эта работа одному человеку была не по силам. Темперанс беспокоило здоровье брата, но и приют для подкидышей, и крошечная школа были основаны их отцом, и Уинтер чувствовал, что его сыновний долг сохранить оба благотворительных заведения.

Только бы его не подвело здоровье.

Темперанс налила воду в котелок.

— Если бы мы ждали тебя, то уже совсем стемнело бы и, ребенок мог бы уже исчезнуть. — Поставив котелок на огонь, Темперанс взглянула на брата. — Кроме того, разве у тебя мало работы?

— А если бы я лишился сестры, у меня стало бы меньше работы?

Темперанс смущенно отвела глаза. Голос брата немного смягчился:

— Думаешь, это избавило бы меня от горя?

— Нелл знала мать этого ребенка — девушку, которой не было и пятнадцати. — Темперанс взяла хлеб и нарезала его тонкими ломтями. — Кроме того, у меня был пистолет.

— Гм, — усмехнулся Уинтер. — И если бы на вас напали, ты бы выстрелила?

— Конечно, — с полной уверенностью сказала Темперанс.

— А если бы пистолет дал осечку?

Она нахмурилась. Отец воспитал во всех братьях умение настаивать на своем, и иногда это очень раздражало. Она поднесла к огню ломтики хлеба.

— Во всяком случае, ничего не случилось.

— Сегодня. — Уинтер снова вздохнул. — Сестренка, ты должна пообещать мне, что больше не будешь совершать такие глупости.

— Гм, — проворчала Темперанс, занимаясь тостами. — Как прошел день в школе?

Сначала она подумала, что Уинтер не захочет сменить тему разговора. Но он сказал:

— Хорошо. Сэмюэль наконец выучил свой урок, и мне не пришлось никого наказывать.

Темперанс взглянула на него с сочувствием. Она знала, что Уинтер ненавидит наказания, даже шлепки рукой, не говоря уже о розгах.

— Я рада, — просто сказала она. Он заворочался на своем стуле.

— Я вернулся к ленчу, но тебя не было. Темперанс сняла с огня тост и положила его на стол.

— Я должна была отвезти Мэри Фаунд на место ее новой работы. Думаю, она справится там. Ее хозяйка показалась мне очень доброй, и она взяла всего пять фунтов за обучение Мэри обязанностям горничной.

— Дай Бог. Может, она действительно чему-нибудь научит девочку, и мы больше не увидим Мэри Фаунд.

Темперанс налила кипяток в заварной чайник и поставила его на стол.

— Ты скептик, брат. Уинтер вытер лоб.

— Прости. Скептицизм — ужасный грех. Я попытаюсь исправиться.

Темперанс молча смотрела на брата. Его беспокоило что-то еще.

Наконец он сказал:

— Сегодня заходил мистер Уэдж.

Мистер Уэдж был владельцем дома. Темперанс замерла, положив руку на чайник.

— Что он сказал?

— Он дал нам всего две недели, а затем он потребует освободить помещения приюта.

— Бог мой!

Темперанс смотрела на маленький кусочек мяса, лежавший на ее тарелке. Он был жилистый и жесткий, но ей очень хотелось его съесть. Теперь же аппетит неожиданно исчез. Уплата ренты за приют была просрочена — в прошлом месяце они не смогли заплатить ренту полностью, а в этом месяце не заплатили совсем ничего. «Может быть, не следовало покупать редиску», — мрачно думала Темперанс. Но дети на прошлой неделе ели только суп с хлебом.