– Хорошо, – разом проговорили я и Рейли, обречённо вздохнув, склонились в три погибели, прошли в повидавший жизнь шатёр. Тотчас невольно замедлили шаг, увидев страшную, сгорбленную старуху, которая, поводив своим огромным, на пол-лица, носом, пробасила:

– Садитесь, всё вам расскажу.

– Спасибо, – обрадованно воскликнула Амели, незаметно, но довольно болезненно толкнув локтем меня в бок, устремилась к жуткой старухе. У ведьминого стола сестрица изящно присела на колченогий табурет, будто усаживалась на вальтарское кресло, рядом разместились мы и, как и обещали, принялись молча слушать. И надо отметить, ведьма говорила складно, описывая моей заворожённой сестре её будущего красавца жениха. И всем он был хорош: богат, красив, статен и непременно будет любить Амели больше собственной жизни. Даже я заслушался, да и Рейли жадно внимал старой ведьме. Но старуха ведьминские чары не применяла, это я на всякий случай проверил.

– А теперь ты! – вдруг воскликнула сестрица, ткнув в меня пальцем, – скажите, уважаемая, какая у него будет жена.

– Нет! Амели, мы так не договаривались, да и знаю, какая у меня будет жена, – остановил разошедшуюся девушку, – спасибо, сколько мы вам должны? Гилт? Вот пять и спасибо.

– Джеймс! Стефания скучная, противная и злая, – снова начала сестрица, с первой встречи невзлюбившая мою невесту, – и пока договор не подписан, давай спросим у ведьмы, может, тебе другая предначертана судьбой.

– Амели…

– Джеймс, ты же всё равно не веришь во всё это, давай просто послушаем, – ехидным голосом проговорила мелкая и, судя по решительному взгляду, не собиралась покидать этот шатёр.

– Хм… Джей, что тебе, давай послушаем, мне тоже интересно, – поддержал сестру Рейли, издевательски скалясь, – может, ведьма расскажет тебе о Стефании, и Амели прекратит на неё ворчать.

– Но после этого, даже если ведьма не назовёт Стефанию моей судьбой, ты больше ни одного дурного слова не скажешь о моей невесте.

– Ладно, – слишком быстро согласилась сестра, довольно улыбнувшись. Но как я не вглядывался в лицо хитрюги, не заметил подвоха. Пришлось вернуться на табурет, невольно зажмурившись от жуткого скрипа, раздавшегося подо мной, произнёс, – что ж, ведьма, рассказывай, где там моя судьба…

Договорить я не успел, шар, что всё это время ни разу даже на мгновение не замерцал, вдруг ослепительно вспыхнул, посох в руках ведьмы задрожал, и деревянная с прозрачным камнем клюка ткнула её в грудь. Следом моё запястье опалило нестерпимым жаром, тут же раздался испуганный и болезненный девичий вскрик. Ведьма дёрнулась, торопливо оголяя свою руку, что-то невнятно буркнув, ошарашенно взирая на браслет.

– Джей… – просипел Рейли, первым приходя в себя, ошеломлённо пробормотал, – у тебя такой же браслет на руке.

– Что?! Ведьма! Что ты сделала! – взревел я, рывком вскочив с хлипкого табурета, попытался схватить мерзкую старуху, но моя рука поймала лишь воздух, – Рей, не дай ей уйти!

Глава 2

Неделя не задалась с самого начала. В понедельник необъяснимым образом перегорели все лампочки в моей квартире. А, открывая банку с паштетом, я порезала палец о жестяную крышку. Потом испачкала любимые брюки в чём-то жирном, пришлось возвращаться и спешно менять их на юбку. Затем не завёлся автомобиль и Юрка местный автомеханик и сосед по совместительству «порадовал» меня новостью, что ремонт моей красотки обойдётся мне в кругленькую сумму.

Во вторник при пересадке с трамвая на нужный мне автобус, я попала под проливной дождь, зонт, естественно, забыла дома и в офис пришла промокшая до нитки. Переодевшись в халат уборщицы бабы Оли, половину дня слушала подколы коллег, а к вечеру поняла, что заболела. Благо с начальницей мне повезло, Елена Петровна, заметила моё нерабочее состояние, отправила домой, предупредив, чтобы завтра я в офис не вздумала приходить. Доделав срочный отчёт, нацепила на себя ещё непросохшую одежду, я поспешила домой – лечится.

В среду, вернувшись с аптеки, я обнаружила, что наш единственный, старенький лифт сломался и мне придётся тащиться на девятый этаж пешком. Поднимаясь по лестнице с пакетом лекарств, я неудачно подвернула ногу и с трудом, хромая, доковыляла в свою квартиру. Витиевато ругаясь, перекрывала воду в туалете, чтобы не затопить соседей снизу из-за сломавшегося смесителя в ванной. Напилась таблеток и горячего чая до икоты, завалилась спать, чтобы до утра видеть странные, а порой пугающие сны… То, я хожу по жуткому дому со свисающими с потолка пучками высушенных трав, навожу порядок на полках, перебирая банки с пауками, мышиными хвостами и чьими-то ушами. То я вдруг гуляю по какому-то средневековому городу или сидя возле прозрачного камня, рассказываю малахольной девице о её женихе. То я брожу по лесу, собирая листики, выкапываю корешки и сдираю кору с деревьев. В общем, сны жутко сказочные, от воспоминаний которых наутро пробирает дрожь…

– Лида! Лид! – разбудил меня взволнованный голос подруги и громкий стук в дверь, наверняка побеспокоив вредную соседку, которой только дай повод, в чём-нибудь меня обвинить и упрекнуть.

– Иду, – просипела, с трудом принимая вертикальное положение, накинула ещё влажный халат, прошлёпала в коридор, трясущимися руками еле провернула тугой после ремонта замок, едва успела отскочить с пути грозной фурии, влетевшей в мою скромную квартирку.

– Ты чего так долго не открывала? Совсем разболелась? Лекарства пила? Давай я тебе чайку с малиной налью, – пронеслась по квартире подружка, не останавливаясь ни на минутку, собрала с прикроватной тумбочки бумажные салфетки, грязные кружки и присохший к столешнице остаток леденца, который обещал облегчить боль в горле, но не справился с заявленной рекламщиками задачей.

– Угу, – промычала, не обращая внимания на суетящуюся Настю, плашмя упала на диван, почувствовав под собой неприятное, мокрое и холодное, жалобно простонала.

– Сейчас-сейчас… я сменю постельное бельё, сорочку и лежи дальше. Говорила тебе, иди домой, нет же: «Отчёт доделаю и пойду». Теперь говорить не можешь, ходить я, как погляжу тоже. Температура есть? – ворчала подруга, на ходу вытаскивая из-под меня мокрое от пота одеяло.

– Угу, – смогла печально выдохнуть, пытаясь собраться в кучку, но, видимо, остатки своих сил я потратила на открывание двери. Снова рухнула как подкошенная головой на подушку, жалобно всхлипнув. Так плохо, мне ещё никогда не было. Всё началось с банального насморка, который подло провалился в горло и теперь мешал дышать, говорить и даже пить. Температура третий день поднималась выше тридцати девяти с половиной, и пора подключать антибиотики, а мне жутко этого не хотелось. Молоденький врач скорой помощи, которую я вчера всё же рискнула вызвать, писал под мою диктовку, выписывая с моих слов, мне рецепт. Тогда я ещё могла более или менее связно изъясняться. Сегодня ответив Насти замогильным голосом, напугала её до ужаса и окончательно потеряла голос.

– Елена Петровна меня до завтра отпустила, – тараторила