по сто раз перепроверенному Ангкору нехожеными тропами лучше не ходить. Я расстался с ещё одной пятидолларовой купюрой и двинулся дальше.

Мой путь лежал в Байон. Некоторые считают его мистическим центром всего Ангкора. Или сердцем. Другие именуют его сердцем небесного Дракона (Змея, Змеи). Или центром. О небесном Драконе и змеях мы ещё поговорим, но прежде всего Байон – это колдовское очарование каменных ликов.

Вообще, посещение подряд двух храмов – Байона и Та Прома (о нём в самом конце) – неважно, в какой последовательности – сродни прохождению между интеллектуальными Сциллой и Харибдой, есть опасность резкой смены мировоззрения и невозврата в прежний мир.

Ликов в Байоне великое множество – их более двухсот на 54 башнях (на каждой башне по четыре лика, смотрящих на все четыре стороны). С разных высот на тебя взирают гигантские беспощадно насмешливые и причудливые лица – все без исключения толстогубые и широкоротые, но в разрезе глаз наблюдались некоторые отличия. У одних изваяний они были миндалевидные, у других – раскосые. У одной части из них глаза были открыты, другие же, будучи с опущенными веками, холодно пронизывали тебя колющим взглядом невидимого «третьего глаза». Но ощущения, что построены они в древнеегипетском стиле, на который ссылаются некоторые исследователи тайн Ангкора, тем самым намекая на возможные связи между двумя цивилизациями, не складывалось. А вот поверхностная аналогия с гигантскими негроидными головами ольмеков в Центральной Америке почему-то проскользнула. В обоих случаях это были приплюснутые носы, опять-таки миндалевидные или раскосые глаза, и какая-то едва уловимая схожесть в выражениях этих отвердевших лиц на разных концах Света. Словно думали они об одном и том же, пока их запечетлевали в камне… Хотя, всё это глюки, как сказали бы мне сейчас. Но, кстати, ольмекские головы с миндалевидным разрезом глаз очень походили больше на близких к негроидам дравидов, нежели на чистокровных африканцев, а ольмекские головы с раскосыми глазами, хочешь – не хочешь, ну просто вылитые китайцы!.. Впрочем, как и в Ангкоре…

А вообще-то, находиться долгое время под перекрёстным взглядом невесть что думающих про тебя каменных голов, очень тягостно. Настолько, что начинаешь чувствовать себя чуточку «не в себе». Может, это следствие того, что создатель Байона Джаяварман VII сам был одержим манией строительства, а любое творчество – уже помешательство?.. Его строители проложили много дорог, возвели немало общественно полезных зданий, будь то больницы, приюты для бедных, дома для путешественников (сейчас мы называем это отелями), однако по иронии судьбы такая строительная лихорадка окончательно подорвала мощь его империи и после смерти Джаявармана VII она неумолимо и быстро покатилась к своему закату. Вот здесь аналогия с Древним Египтом явно прослеживается. Считается, что IV династия фараонов, точнее трое из неё, Хуфу (Хеопс), Хафра (Хефрен) и Менкаура (Микерин), ответственны за возведение трёх великих пирамид в долине Гиза. После их титанических трудов экономика тогдашнего Египта оказалась сильно подорванной настолько, что фараоны V-й династии ничего не хотели слышать о своих предшественниках и всячески соскабливали их имена со всех памятников. Страна и впрямь балансировала на грани развала, но в итоге устояла (как и пирамиды). А вот древняя Камбоджа после Джаявармана VII, увы, нет. Зато Ангкор остался. Как и память о тех, кто причастен к его созданию…

Кстати тем, кто читал книгу или смотрел мультфильм про Маугли, в Байоне как то легче становится на душе, ибо храм сразу вспоминается в образе затерянного в джунглях города забавных обезьян-бандерлогов. Мне повезло. По прибытии в Сием-Реап, по счастливому стечению обстоятельств я остановился в том же отеле, что и «отец» Маугли – Редъярд Киплинг. Это старинный и аристократичный, выполненный в колониальном стиле Raffles Grand d’Angkor, где дух знаменитого писателя буквально ходит с тобой рука об руку. И не только дух его, Киплинга. Если вам вдруг почудится, что в соседнем кресле, попыхивая трубкой, положив ногу на ногу, и, пристально глядя на вас, сидит не кто иной, как Сомерсет Моэм, можете смело этому верить. Или этот солидный мсье с военной выправкой на диване напротив!.. Да-да, генерал де-Голль собственной персоной – ни больше, ни меньше!.. Однако потом, стряхнув-таки с себя наваждение, не забудьте отнести все эти причуды сознания на близость магического Ангкора, иначе есть опасность, что на вас не так посмотрят те, кто внимает вашим красочным рассказам…

Итак, загадочные лики Байона улыбались мне. В зависимости от настроения, их улыбки можно было воспринять как добродушные или, наоборот, как не предвещающие ничего хорошего. Традиционно считается, что лики Байона изображают одно и то же лицо, а именно самого короля Джаявармана VII и тем символизируют его вездесущность. В принципе верно, особенно, если принять во внимание допущение о разной расовой принадлежности этих ликов. Он тебе и кхмер, он тебе таец, и малаец, и китаец. Налицо единство нации. Об этом же, наверное, говорят и уникальные барельефы Байона со сценками из повседневной жизни. Джаяварман VII после затяжного периода войн стремился вернуть прежний блеск пошатнувшейся империи; на короткое время, связанное с его правлением, ему это удалось, но как последние сполохи только что закатившегося солнца расцвечивают горизонт самыми немыслимыми и фантастическими красками, так и империя Джаявармана VII блеснула феерической архитектурой, а затем надолго погрузила окружающую землю в ночь забвения.

Утверждают также, что Байон это ступенчатая пирамида. Возможно. По-крайней мере, он имеет чёткую трёхуровневую структуру. Первые два содержат галереи с барельефами, а третий – это собственно сами причудливые лики и есть. Над третьим уровнем, в самом центре вздымается круглая башня, также украшенная ликами. Первоначально таких ликов было 8, затем их стало 16. Из-за этого центральная башня считается шестнадцатисторонней, по одному лику на каждую сторону. С числом 8 вроде бы всё понятно, оно характеризует собой восьмиричный путь в буддизме, благодаря которому можно достигнуть нирваны. Зачем пришлось это число удваивать, не совсем ясно. Можно принять во внимание, что в Китае и на Тибете числом 16 обозначают количество ближайших последователей Будды (архатов), сидящих вокруг своего Учителя. В Байоне центральная башня как раз и была предназначена для статуи Будды, а значит 16 ликов вокруг могут оказаться стилизованными изваяниями тех самых шестнадцати архатов! Но так ли это? Исследователи справедливо подчёркивают, что Байон совершенно нетипичен для кхмерского искусства, что, возможно, он является продуктом синтеза различных стилей ангкорской архитектуры, а может и нет. Может просто в нужном месте и в нужное время вспыхнула звезда какого-нибудь «камбоджийского Гауди», возможно, не местного (выходца из