— Здравствуйте. — От ее сочного вибрато зрелой женщины сладко сжалось сердце.

Странный у нее голос: не высокий и живой, как у большинства пожилых леди, а низкий и сильный, почти мужской. Она быстро глянула вниз — на эрекцию, оттопырившую его шорты. Ее лицо невольно дернулось и чуть заметно задрожало. Может, она давным-давно не видела такого. А может, это ее возбудило.

— У вас все хорошо? — спросил Джеральд. Согнув подошву резиновой шлепки, он покатал ее по песку взад-вперед — небрежно, якобы демонстрируя, что расслабился, а на самом деле чтобы отвлечь ее до того момента, когда подберется поближе.

Женщина бросила быстрый взгляд влево, затем — вправо от него, сканируя мескитовые деревья на берегу с пылом молящегося. Она было заговорила, поперхнулась, кашлянула разок, но все же выдавила хрипло:

— Прекрасно.

Она нервно крутила тросточкой в хрустящем песке.

— Сегодня жарко, и скоро полдень, — проговорил Джеральд. — Не заметишь, как хватит удар от обезвоживания, а кругом ни души. — С этими словами он приблизился на шаг. И не прямо к ней, но чуть правее: так койот кружит вокруг жертвы, прицеливаясь, куда удобнее вцепиться.

Женщина не отрицала, что одна здесь.

— У меня есть вода.

Она показала на рюкзак на камне, затем оглянулась на мост. Одинокая машина прошелестела по нему и скрылась. Странное дело: многие из них никогда не зовут на помощь, будто предпочитают смерть огорчению быть неправильно понятыми. Она вновь повернулась к нему, вздрогнула, словно испугалась, что слишком долго смотрела в сторону.

— Я бы хотела продолжить сбор камней. Прошу вас…

— А зачем они вам? — поинтересовался Джеральд, качая головой и делая еще шажок, на этот раз чуть левее.

— Мне нравятся камни.

— Вы, что ли, как это…

— Геолог? — подсказала женщина. Она вновь стояла не шевелясь. Можно было представить, в какой точке остановился ее язык на звуке «л».

Еще на шажок ближе, чуть правее.

— Да, геолог, — кивнул он.

— Нет… Пожалуйста, оста… — Она умолкла на полуслове, будто осознав, что просить молодого человека уйти — значит сделать происходящее реальным и подчеркнуть собственную уязвимость.

— Вот и славно. — Джеральд был не мастак на светские разговоры.

Он продолжил подкрадываться к ней, пока они говорили. Чуть вправо, чуть влево, словно ручеек на песке, — так, чтобы она не успела испугаться и дать деру. Порой даже немолодые дамы заставляли его как следует побегать, а сегодня играть в догонялки слишком жарко.

Но сжимавшая тросточку женщина стояла твердо. Она была настороже и очевидно неуверенна, но дала ему подойти на расстояние чуть больше метра. Ее самообладание вновь разбудило в Джеральде нерешительность. Потом он вспомнил, как где-то слышал, что страх парализует. Именно такой она и выглядела — парализованной страхом. Может, ему всего-то надо взять ее под мышку, как картонный силуэт, и оттащить к фургону. Он снова хмыкнул — вытолкнул смешок. Позже, когда сцапает ее, надо будет рассказать ей об этом.

Рука женщины, вцепившаяся в камень, чуть шевельнулась — усилила хватку.

— Тяжелый? — поинтересовался Джеральд. — Давайте помогу вам, подержу его.

— Нет. — Она растянула слово, и оно прозвучало как «пожалуйста».

Он подошел достаточно близко. Стремительно, как в ночном кошмаре, Джеральд сократил расстояние между ними и выбил камень из руки, чтобы она ненароком не уронила булыжник ему на ногу. Затем отступил на несколько шагов, чтобы оценить ситуацию.

По-прежнему неподвижная, женщина словно сама обратилась в камень. Если она не испугается, будет совсем не смешно.

Вдруг баба того — с приветом? Джеральд облизнул губы. Чокнутых у него еще не было. Может, дать ей знать о своих намерениях более… откровенно? Он потянул шнурок на шее и продемонстрировал висящий на нем квадратик фольги — упаковку с презервативом. Не то чтобы презерватив ему был нужен — все равно следов не останется, — нет, этим он обычно их успокаивал: мол, ничего страшного с ними не собирается творить. Женщина внимательно посмотрела на маленький пакетик.

Ну а теперь-то дошло?

Ее глаза расширились.

— Зачем? — спросила она, и страх надолго поселился на ее лице, это он твердо знал.

Джеральд хрюкнул, рванувшись вперед, вывернул кисть женщины ей за спину. Другой рукой отлепил ленточку скотча от своей футболки и запечатал жертве рот.

Собирательница камней тщетно пыталась колотить его тростью — невесомой, будто из бальсы, — он почти не ощущал ударов. Когда же схватил женщину в охапку и понес, трость болталась где-то у нее за спиной. Он знал: эти пятнадцать метров до фургона — самый опасный отрезок. Если мимо пойдет машина и кто-то из нее случайно выглянет, то увидит борьбу. Но его новая подружка миниатюрная и много слабее, чем он предполагал, когда она ворочала камни. Единственное, чем ей удавалось успешно мешать ему, — довольно ловко цепляться ногами за землю. Джеральд ударил ей под колени своим коленом, чтобы «сложить» ее, и это ускорило движение.

Еще один удар под задницу — и она уже в салоне, мнет занавеску для душа. Он понял, что женщина заметила на ней засохшую кровь. Скотч не давал ей кричать. Она забилась в угол, сжалась в комок. Это мгновение позволило мужчине закрыть двери фургона, спрятать добычу от посторонних глаз. Теперь они отправятся к нему в Сан-Мануэль, что в минутах сорока пяти по шоссе на север.

Когда оба очутились в фургоне — причем женщина из-за испуга и шока даже не сообразила сорвать со рта скотч: руки-то у нее были свободны, — Джеральд без спешки оглядел ее. Шляпа осталась валяться в старом русле, и прядки седых волос, на которые он еще раньше обратил внимание, падали густыми белыми волнами почти до плеч. Несколько мгновений единственным звуком в минивэне было ее шумное дыхание. Каким-то образом ей удалось сохранить тросточку, и сейчас она целилась ею в молодого человека. Но это все равно как если бы она угрожала ему зубочисткой. Удерживая ее взгляд, он протянул руку ладонью вверх:

— Дорогуша, дай-ка сюда. Ну же. Отдай мне палочку. Я не причиню тебе вреда. Просто хотел спрятаться от солнца. Расскажи лучше о камнях. — Джеральд выдавил смешок и схватился за трость, но тут же зашипел, втянув воздух сквозь зубы.

Острый укол в ладонь вынудил его отпустить трость. Мужчина с удивлением уставился на глубокий порез у основания указательного пальца. Пока он разглядывал рану, из нее проступила кровь. Что за черт? Его кровь не имела никакого отношения к тому, что, по его представлению, должно случиться в фургоне. Джеральд напряг мозг, силясь связать кровь с происходящим, и лишь тогда заметил, что тросточка в руке женщины имеет треугольное остроконечное лезвие на конце.

Кровь он увидел до того, как ощутил боль, а боль пришла прежде, чем почувствовал ярость. Тем временем женщина наполовину содрала скотч с губ: открытая их часть зло кривилась.