Фемистокл крепко стиснул пальцами локоть эгинского наварха, одновременно ощутив такое же сильное пожатие на своем правом локте. В те времена мужи, равные по рождению, совершали рукопожатие не ладонью в ладонь, а локтем к локтю.

Еврибиад и Адимант, обернувшись, тоже поприветствовали Фемистокла, но без малейшего дружелюбия в голосе.

– Взгляни туда, Фемистокл! – сердито обронил Адимант, указав рукой на видневшиеся вдалеке скалы полуострова Магнесия, возле которых вдоль песчаных пляжей и небольших бухт в несколько рядов стояли корабли персидского флота. – Взгляни на этот лес мачт и скажи нам откровенно, смогут ли наши двести восемьдесят кораблей победить эту вражескую армаду! Ты не верил донесениям наблюдателей с острова Скиаф, так, может, теперь ты поверишь своим глазам!

– И впрямь, Фемистокл, любопытно узнать твое мнение, – сказал Еврибиад. – На военных советах ты так ловко раскладываешь на столе бобы, изображающие наши и персидские триеры, с таким азартом объясняешь, как нам следует действовать против троекратно превосходящих сил врага… Однако выясняется, что флот Ксеркса не втрое, а впятеро превосходит наш флот.

Отсюда, с горной вершины, Эвбейский пролив показался Фемистоклу не таким уж и широким, каким он виделся ему с палубы корабля. Оказалось, что и цвет морской воды с высоты птичьего полета имеет далеко не одинаковый оттенок. Ближе к суше море серебрится голубоватой лазурью, а вдалеке, возле острова Скиаф, морские волны имеют цвет темного ультрамарина. Там, где торчат верхушки подводных скал, разбиваются пенные валы, а над мелководьем морская вода кажется зеленоватой дымкой или светлым пятном, покрытым рябью из маленьких волн.

Горный кряж на полуострове Магнесия казался голубым, сливаясь с синим безоблачным небом. На фоне горных склонов и белой прибрежной полосы многочисленные суда персов были прекрасно различимы. Сотни и сотни кораблей стояли бортом к борту на якоре или приткнувшись носом в низкий берег.

– Вполне возможно, что флот Ксеркса впятеро превосходит наш флот, – промолвил Фемистокл после долгой паузы, во время которой он внимательно вглядывался в противоположный берег Эвбейского пролива, занятый врагом. До него было около восьмидесяти стадий. – Но это не означает, друзья мои, что мы должны уйти отсюда без сражения. Этот пролив не настолько широк для того, чтобы персидские навархи смогли развернуть здесь в боевой порядок все свои суда. Мы же без труда сможем это сделать. К тому же нам ведомы все здешние рифы и мели. Мы же у себя дома, а варвары – гости незваные.

Фемистокл посмотрел на Поликрита и Адиманта, затем перевел взгляд на Еврибиада, за которым в любом случае оставалось последнее слово как за верховным навархом всего греческого флота. На суровом загорелом лице Еврибиада с прямым носом и низкой линией бровей Фемистокл не заметил той внутренней решимости дать бой персам, какая проступала во взгляде его светло-голубых глаз еще вчера и позавчера. Было видно, что тяжкие сомнения одолевают Еврибиада, который, как гражданин Спарты, не страшится опасности и смерти, но, как человек честолюбивый, не желает погибнуть бесславно.

«Похоже, Адимант и Поликрит уже напели Еврибиаду, что с нашими силами флот Ксеркса неодолим даже в узком Эвбейском проливе, – промелькнуло в голове Фемистокла. – Тем более что сделать это нетрудно, ведь Еврибиад плохо разбирается в морской тактике. До этого Спарта никогда не вела войн на море».

Для своих пятидесяти лет Еврибиад выглядел очень моложаво. Он был высок и статен, с мускулистыми руками и жилистой шеей. У него были довольно резкие черты лица из-за острых скул, крупных надбровных дуг и заметно выступающей вперед широкой нижней челюсти. Свои длинные светлые волосы Еврибиад перетягивал на лбу узкой повязкой. У него имелась небольшая бородка, но отсутствовали усы, поскольку мужчинам в Спарте ношение усов было запрещено законом. Под правым глазом у Еврибиада имелся шрам в виде серпа, другой шрам наискось пересекал его высокий лоб прямо над левой бровью.

Одет Еврибиад был в короткий льняной хитон, подпоясанный широким ремнем с висящим на нем мечом, и красный военный плащ-хламиду. На ногах у него были сандалии из толстой бычьей кожи.

– Сражаться, конечно, придется, – хмуро произнес Еврибиад. – Об отступлении не может быть и речи. Ведь наш флот прикрывает с моря эллинское войско, стоящее в Фермопилах против полчищ Ксеркса. Наша первейшая задача не допустить персидские корабли в Локридский залив. Ведь тогда варвары смогут миновать Фермопилы по морю и окружить греческий отряд во главе с царем Леонидом.

Фемистоклу было известно, что Еврибиад получил приказ из Спарты всеми средствами препятствовать проникновению персидских кораблей в Локридский залив. От этого во многом зависел успех сражения между греками и персами в Фермопильском проходе. Власти Лакедемона надеялись на то, что безуспешные попытки персов пробиться через Фермопилы в Среднюю Грецию вынудят Ксеркса повернуть назад и возвратиться в Азию. В той горной бедной местности, куда забралось персидское войско, было невозможно раздобыть в достатке хоть какой-то провиант, а собственных съестных припасов у персов имелось немного. Дабы не обременять свои пешие и конные отряды излишними обозами на узких горных дорогах, Ксеркс распорядился погрузить большую часть продовольствия на грузовые суда. Об этом афинян и спартанцев известили фессалийцы, земли которых персы изрядно опустошили перед тем, как двинуться на Срединную Элладу.

– Коль морской битвы нам не избежать, тогда нашему флоту нужно отступить за Гемейские скалы, в самую узкую часть Эвбейского пролива, – сказал Адимант, махнув рукой в западном направлении. – Там-то мы сможем биться с варварами на равных. Ни окружить, ни обойти с флангов наши корабли персы не смогут: береговые кручи и прибрежные мели не позволят им этого.

– Верно! – поддержал коринфянина Поликрит. – Близ Гемейских скал мы сможем выстроить наши триеры в несколько рядов от берега до берега, закупорив ими пролив. Персам придется наступать на нас в лоб, неся большие потери.

На лицо Фемистокла набежала мрачная тень.

– Не забывайте, что в том месте Эвбейского пролива нет ни одной удобной бухты для стоянки кораблей, – заметил он. – Допустим, наш флот отразит натиск персидских кораблей днем, но куда нашим триерам деваться ночью? Не стоять же им в боевом строю и в темное время суток. Воинам и гребцам надо будет отдохнуть.

– Если персы отступят, значит, и у наших кораблей появится возможность стать на якорь у мыса Артемисий, – сказал Еврибиад.

– Персидские навархи первым делом захватят побережье у Артемисия, если наш флот уйдет отсюда, – промолвил Фемистокл. – И конечно же, персы займут своими кораблями все бухты на противоположном берегу пролива. Не следует принимать вражеских полководцев за глупцов, друзья.

– Так что же ты предлагаешь? – с вызовом в голосе обратился к Фемистоклу Адимант.

Фемистокл не успел ответить Адиманту. С морского побережья, где на отмелях стояли греческие триеры, вдруг раздались сигналы боевых труб, объявляющие тревогу.

– Похоже, друзья, худшее все-таки случилось! – мрачно обронил Поликрит. – Не теряя времени даром, персы решили напасть на наш флот.