кошку размером, технокрысы лежали в лужах крови и непроизвольно дергали замкнувшими лапками. Я попытался просканировать одну из них.

«Технокрыса: мертва».

Словно проникнувшись эмпатией к мертвой технокрысе, я почувствовал боль в ногах. Тусклый свет не позволял изучить себя зрением внешним, а внутреннее также пребывало во тьме невежества и ответило только на подсознательный посыл.

«Уровень энергии недостаточен для восстановления системы».

Ну и ладно. Прорезиненные пластиковые штаны в неосознанном сражении помогли знатно, а неприятно саднящие, но все-таки незначительные раны ходить не мешали. Надо выбираться.

Я попытался активировать инфравидение, но не смог и далеко не сразу вспомнил, что это умение становится доступным только после второй версии. Стало немного стыдно за самого себя. Потом сделалось грустно, когда осознал, что в паре метров над головой лежит мой энергетический пистолет за 50 эксманов, в то время как я вынужден запинывать крыс ногами и забивать кулаками. Но затем вспомнилось, что пистолет также ушел в оплату выпивки, и образ стеклянного пенного стакана меня сразу расслабил. Я подобрал лопату, заботливо оставленную кабатчиком для недальновидных завсегдатаев, которой по слабости интеллекта прежде не додумался воспользоваться, и смело переступил крысиные тушки.

Почти сразу меня настиг приближающийся шорох. Не раздумывая, я ударил наотмашь темноту. Что-то с силой брякнуло о металл, хрипло пискнуло и затихло.

Отразив нападение еще двух крыс, я различил впереди стену света и переступил ее уже без приключений. Теперь я находился в небольшом квадратном помещении, половину его потолка занимала большая плоская лампа, имитирующая дневной свет, а стены, судя по темным размашистым пятнам, были недавно повторно забетонированы. На одной металлической двери значилась надпись «Выход», на другой «Крыса».

Я уже повернул замок на выходной двери, но вдруг передумал – эксманы лишними не бывают. Из-за второй двери не доносилось звуков. Бедолага забилась, наверное, в страхе подальше от света. Мне стало жалко крысу, но я быстро пришел к выводу, что даже являюсь для нее своего рода освободителем, ведь кормить ее вряд ли кто собирался.

С улыбкой спасителя рода крысиного и распростертыми объятиями я распахнул вторую дверь.

Что-то зарычало. Наверное, послышалось. На всякий случая я унял улыбку.

Из темноты на меня летело нечто огромное, никак не крыса, по меньшей мере кабан. Непроизвольно вызванный сканер показал:

«Технокрыса. Расположение: враждебное. Угроза: очень высокая».

Издав нечленораздельный вопль, я метнулся к выходу, толкнул дверь и взлетел по лестнице.

Люди за столиками неторопливо потягивали маслоголь, бармен, он же хозяин кабака, натирал стойку видавшей виды тряпочкой, Гена безмятежно спал, распластавшись на столе.

– Крыса! – размахивая руками, взвыл я, пораженный их спокойствием.

Ко мне обратилась пара-тройка ленивых взоров посетителей. Бармен окаменел и вытаращил глаза, которые теперь горели не хуже подвальной лампы. Официанты побросали подносы, испачкав и разбив все что возможно, и начали кружить бессистемно и бессмысленно, каким может показаться поведение муравьев потревоженного муравейника, но на деле они пытались предостеречь и увести посетителей.

– Какого хрюна? – грубо возмущался, поднимаясь, бородатый здоровяк в потрепанной широкополой шляпе в ответ на торопливый лепет робко дергающего его рукав щуплого официанта. На поясе бородача висело энергоружье.

Я бросился тормошить Гену, но на половине пути меня настиг и опрокинул стул.

Чудовищных размеров крыса крушила все без разбора, одинаково легко справляясь и с мебелью, и с людьми.

Животный страх поборол алкогольный дурман, полупустые кружки спешно или не очень были отставлены в сторону. Но выпитое не отступило мгновенно, и пистолеты направлялись по-прежнему нетвердой рукой. Постояльцы сбивали лампы, ранили и крысу, и друг друга, не чувствуя боли в пьяном угаре. Кто-то стрекотал шумным огнестрельным автоматом. Я засмотрелся на это архаичное оружие. Когда-то с ним горделиво шествовали шеренги солдат на военном параде, автомат был главенствующим оружием пехоты древних войн. Подобные сейчас сохранились только в ушедших под землю музеях, где соседствовали с аркебузами, мушкетами и другими погремушками своих времен. В наш век огнестрельное оружие не могло серьезно повредить биокибернетических волокон – системы жизнеобеспечения всех современных организмов. Ранением в сердце нынче никого не убивали, и даже попадание в голову часто, в лучшем для стрелка случае, лишь приводило к перезагрузке системы цели. Что и говорить, нужно изрядно постараться, чтобы сегодня умереть, – например, придется лишиться головы или получить критические повреждения всего организма. И даже тогда смерть не обязательно будет окончательной: велик шанс очнуться в мастерской с электрической болью во всем теле, откатившись до стабильно работающей версии.

Шум стрельбы напугал крысу, она укрылась в дальнем конце бара, где принялась отгрызать ногу пьянице, – пробуждаясь, тот бессвязно бранился, но вскоре снова забывался.

По телу крысы бегали, вспыхивая и угасая, искры, длинная черная шерсть электризовалась и топорщилась. Животное взвизгнуло – это рослый бородач точным выстрелом проредил волокна крысиной шеи. Выпустив ногу и предоставив пьянице возможность досыпать, она смела очередной стол и одним прыжком подмяла бородача под себя. Мужчина успел выстрелить повторно и столь же удачно, но теперь, прикрыв подбородком шею, вынужден был защищать лицо руками.

Я подобрал чью-то отгрызенную кисть, ударил по хаотично дергающимся наглым пальцам, но высвободить свой энергопистолет так и не смог. Пришлось стрелять чужой рукой. Первый выстрел распылился ожогом где-то в крысином брюхе, второй ушел в большое круглое ухо, вызвав сотрясение мозга. Крыса обмякла. От нее поднялся слабый синий туман, устремился ко мне и вошел в мое тело. Десять тысяч шестьсот эксманов. Невероятная удача для меня, учитывая скромные характеристики, которыми я располагал сейчас.

Бородач выполз из-под тела животного, водворил стол на место и преспокойно сел с другой стороны, словно прежде вот так и сидел напротив крысы. Раны на его руках заживали на глазах.

Со смертью крысы и упрямые пальцы перестали мешать. Я отбросил кисть в сторону и убрал пистолет за пояс.

К истерзанной тушке подбежал кабатчик, весь бой пропрятавшийся за барной стойкой.

– Хавронья, бедненькая, – он склонился на колени и обратил на меня полный ненависти взгляд. – Что ты наделал!

– Спасал свою жизнь, – ответил я, уже сомневаясь в правоте своих слов и смущаясь из-за доставленных неприятностей.

– Да кому нужна твоя жизнь? Первая версия. Тьфу ты. Знаешь, чего мне стоило откормить крысу до девятой? Видел ты когда-нибудь такую совершенную технокрысу?

– Нет, – мне хотелось провалиться. Он был прав: rattus cybernetic terra v.9 стоила больше сотни таких базовых «гомо», как я.

– Теперь опять откармливать, – обреченно приговаривал он, нежно гладя крысу. – Хорошо, если не слишком откатится. Ну да это вряд ли: так изрешетили бедолагу.

Гена продолжал спать, но теперь почему-то за соседним столом.

«Геннадий68917071. Легкое повреждение. Расположение: дружественное.