как простое убежище на случай бедствия, дал пристанище группе террористов, входящих во всемирную сеть. Он описал начиненный оружием подвал, привел услышанные им разговоры вокруг компьютера и последнюю беседу с главарем конспираторов. Называть Хасану имя появившегося на экране руководителя было бессмысленно: ввиду того, что время, выделенное людям, иное, нежели незапамятная вечность Дерека, Хасан наверняка никогда прежде с ним не встречался. Ноам упорствовал, множил подробности, убеждал Хасана, что катастрофа неизбежна, если не изобличить этих коммандос, нацелившихся на атомные электростанции, плотины и хранилища интернет-ресурсов. Катаклизм неумолимо приближался.

– Три дня! Ты отдаешь себе отчет? Через три дня ячейка Захарии в Соединенных Штатах нанесет удар.

Теперь журналист представлял себе угрозу, но признался Ноаму в своем бессилии. Его издание, ежемесячный глянцевый журнал «Happy Few»[1], не обладает ни необходимым профилем, ни стремительностью включения, требующимися для подобного разоблачения.

– Звони в ежедневные газеты! – умолял Ноам.

Хасан был убежден, что серьезный печатный орган не рискнет ухватиться за дело такого масштаба без минимальной проверки, которая потребует как минимум трех дней.

– Выведи меня на этих издателей!

Несмотря на всю серьезность их разговора, Хасан расхохотался. Будучи ливанцем, он с уверенностью знал две характерные черты политиков своей страны: неэффективность и коррумпированность. В данном случае они довольствуются тем, что, продав сенсационную новость американцам или европейцам, обратят ее в звонкую монету.

– Мне плевать, что они этим воспользуются, – возразил ему Ноам. – Главное, чтобы эта новость распространилась. И поскорее.

– Быстро не получится! Если бы наши политики почувствовали необходимость срочных действий, они не позволили бы нации оказаться в столь тяжелом положении.

– А секретные службы?

– Гм…

– Выходит, мы ничего не предпримем, просто будем ждать апокалипсиса?

– Я этого не сказал. Пошли.

Спустя час Хасан и Ноам прибыли к расположенному рядом с портом Бейрута пакгаузу. Стены склада из серого песчаника на металлических опорах заканчивались волнистой жестяной крышей. С внешней стороны ни краски, ни штукатурки, только потеки мочи у основания бетонной стены. Внутри – чудовищная духота и гнетущая тьма. Хасан щелкнул выключателем; прежде чем распространить тусклый свет, неоновые лампы вздрогнули и заискрили. Ноздри раздражал запах тухлятины. Мужчины протиснулись между большими фанерными ящиками. Добравшись до люка, они двинулись по ржавой железной винтовой лестнице и наткнулись на бронированную дверь. Хасан набрал код, раздался сигнал, затем второй (сигнал изменился), третий – и дверь разблокировалась.

Они проникли в помещение, куда свежий воздух поступал через вентиляционные отверстия и перемешивался потолочными вентиляторами. Сидя на выстроившихся длинным рядом высоких табуретах, как на насестах, полтора десятка молодых людей щелкали по клавиатуре перед широкими экранами. Их поведение заинтриговало Ноама: вялые и апатичные, они сосредоточили всю свою подвижность в кончиках пальцев и моргающих веках. Словно моллюски с перегретыми конечностями… Поглощенные своим занятием, эти девушки и юноши не только не взглянули на появившихся визитеров, но даже не заметили их.

– Хакеры, – пояснил Хасан. – Они проникают на любой сайт, официальный или частный; будь то министерство, армия, фармацевтическая промышленность, информационный консорциум или же миллиардер. Оказавшись внутри системы, они просматривают данные, модифицируют их, стирают, блокируют.

– С какой целью?

– Это игра. Вызов. Страсть к хакерству.

– Может, деньги?

– К чему они им? Посмотри, где и как они живут! Крыса из сточной канавы не мечтает о жизни полевой крысы[2].

Хасан прошел в дальний конец зала, привел в действие цифровой замок очередной окованной сталью двери, подтолкнул Ноама вперед и бросил:

– Привет, Стэн.

– Угу.

Сидящий перед множеством мониторов тип ответил машинально, не шевельнув губами и не взглянув в их сторону. Он был огромным. Двести кило, не меньше. Ноаму никогда не приходилось видеть такой туши. Над этой грудой жира лицо, хоть и одутловатое, казалось крошечным.

– А это Ноам.

– Угу.

Парень даже не моргнул. Его прикованные к экранам глаза с желтой, как у рептилий, радужкой двигались со скоростью света.

После представлений Хасан принялся нахваливать Ноаму техническое мастерство Стэна, великого информатора, разоблачителя скандалов, инициатора многочисленных спасительных кризисов. Он взламывал директории под грифом «секретно», распространял государственные тайны, предоставлял на суд средств массовой информации злостных лжецов. С тех пор как он окопался здесь, его никто не видел; все, кому есть что скрывать, опасаются его. Действует он под ником Серпико[3].

– Я тебя проинформирую? – предложил Хасан куску сала.

– Мм, – промычал Стэн.

Что, по всей вероятности, означало «да».

Пока Хасан рассказывал ему о раскрытом Ноамом заговоре, глаза и пальцы Стэна не прерывали своего диалога с компьютерами.

– А он вообще слышит, что ему говорят? – встревожился Ноам.

Закончив свой доклад, Хасан бросил:

– Помоги нам.

– Мм.

– Ты уяснил важность ситуации?

– Мм.

– Это вопрос жизни и смерти. Для всего мира. И для тебя тоже.

Склонившийся к экранам Стэн проявлял не больше заинтересованности, чем служащий, чье рабочее время закончилось.

– Сколько? – Он поднял голову, обвел их пристальным взглядом и вяло переспросил: – Сколько?

Хасан возмутился: хакер что, не понял, что это касается каждого?! Если не будет электричества, если вся Сеть будет заблокирована, весь земной шар будет парализован и погибнет, даже он, Стэн, в своей норе.

– Сколько? Я жду.

Чтобы выказать свое доброжелательное терпение, Стэн схватил пачку чипсов, разорвал ее, вытащил горсть и захрустел.

Хасан настаивал, снова и снова подчеркивая всеобщую заинтересованность, неизбежность хаоса.

– Сколько? – прервал его Стэн. – Я оплачиваю команду, помещение, оборудование. Я рискую. Так сколько?

– Стэн, если мы не вмешаемся, через три дня эти деньги тебе уже не понадобятся.

– Сколько?

Ноам догадывался, что, подобно ясновидцам, с которыми он общался на протяжении веков, Стэн перестал четко воспринимать реальность. Живя своими экранами, опьяненный своим господством над алгоритмами, он воображает, что в случае, если мир будет уничтожен, задуманное им новое программное обеспечение создаст другой, лучший. Уверенность в этом изобличало его стремление пренебрегать фактами. Не отводя взгляда от мониторов, Стэн объявил:

– Четыре миллиона долларов.

Хасан был ошеломлен. Прежде чем он успел высказать свое возмущение, Ноам отрезал:

– Договорились. Четыре миллиона долларов.

Тяжелые веки Стэна затрепетали от удовольствия. Хасан обернулся к Ноаму:

– Как? У тебя что, есть четыре миллиона?

– Нет, но скоро будут.

– Каким образом?

– Мне потребуется всего две вещи: глина и печь. Организуешь?

У Хасана, который приютил его в гостевой комнате, Ноам поставил на кровать рюкзак и достал два сокровища: компьютер террористов и свою рукопись. Несмотря на безотлагательность предстоящего дела, он бросил ностальгический взгляд на тетради, которым поверял воспоминания. Сумеет ли он завершить их? Сейчас он полагал эти свидетельства необходимыми, как никогда. Он начал делать записи, поскольку опасался эволюции человечества, желал разъяснить путь, которым шел